Вершина Столетова

А гул все растет, все приближается, и в нем хоть и смутно, но начинает прослушиваться что-то знакомое, что-то близкое и родное — в эти минуты тысячекрат близкое и дорогое — в нем все явственнее слышится наше русское «ура!». А вот оно уже подхвачено ранеными на перевязочном пункте. И уже видно, что там, чуть дальше полевого лазарета, сверкают на солнце стальные штыки…

Ратный боевой клич перекинулся на гору Николай, повторился на одном, на другом фланге, и вот из тысячи грудей почти отчаявшихся, погибающих, но несдающихся защитников перевала несется такое могучее и такое вдохновенное «ура!», что оно заглушает не только торжествующее «алла!», но и весь гул и гром сражения.

Рано, рано враг торжествовал победу!

Еще когда дойдут до позиций утомленные сорокаверстным переходом солдаты. Да и подойдут пока всего лишь передовые две роты Житомирского полка (их Радецкий догадался посадить на стоявших в тылу, за лазаретом, лошадей, седоки которых, донцы, дрались в ложементах). Никакой реальной помощи от них — помощи огнем и штыком пока еще нет. Но защитники теперь уже твердо знали, что они не забыты, что Россия помнила о них, герои твердо верили, что кровь, пролитая здесь, на этих скалах, пролита не зря — Шипка не достанется ликующему врагу. И воспрянувшие духом солдаты и ополченцы с неизвестно откуда взявшейся молодецкой удалью — воодушевление делает чудеса! — кинулись на уже предвкушавшего близкую победу врага.

Никак не ожидавшие такого отпора турки были ошеломлены. Они поняли, что значит этот воинственный, прокатившийся по рядам русских и болгар боевой клич. Он был не похож на тот, который они слышали час или два назад и которого, как им казалось, уже перестали бояться…

Теперь не только мы — враг и то понимал, что Шипка осталась в наших руках. Если она не была взята до подмоги — можно ли ее взять теперь?!

Вслед за первыми двумя ротами Радецкий привел на Шипку Житомирский и Подольский полки и как старший по званию вступил в командование обороной перевала.

Вечером, уже в сумерках, обходя позицию, Радецкий оказался на участке обороны, который днем выдержал более десяти атак противника. Рядом с бруствером лежали вповалку семнадцать солдат, а около них одиноко стоял офицер с окровавленным лицом и ногою. Завидев генерала, офицер взял под козырек.

— Что это они у вас? Спят? — спросил Радецкий, указывая на солдат.

— Да, ваше превосходительство, спят, — ответил офицер. — Спят… и не проснутся: они все убиты.

— А вы что же здесь делаете?

— Дожидаю своей очереди, — все так же тихо и спокойно отвечал офицер. — Это была моя команда…

Через два дня в газетах будет напечатано:

…Отдавая должное железной энергии Сулеймана-паши и храбрости его войска, все иностранные офицеры (а такие были при штабах воюющих армий) и корреспонденты, побывавшие на Шипке, изумляются стойкости русских солдат.

…Защитникам Шипки суждено было держать в своих руках участь всей армии и судьбы России, обнажившей меч в защиту братьев славян. Стальными оказались эти руки, стальною же оказалась и закаленная твердость молодцев-братушек, изумивших и весь мир, и самого не менее твердого врага.

…Болгарский легион доказал, что болгары могут драться как львы. Ополчение создало себе в эти дни навсегда громкую славу.

…На Шипке героев не было, потому что все были героями.

А один корреспондент назовет Шипку Фермопилами новейшей военной истории, которая — кто бы ни писал ее, друзья или недруги, — обязана воздать должное героизму защитников этого прохода через Балканы.

По условиям местности Шипкинский перевал вовсе непохож на Фермопильское ущелье, которое две с половиной тысячи лет назад при нашествии персов на Элладу защищали триста спартанцев во главе со своим царем Леонидом. Просто когда мы пытаемся объяснить или описать из ряда вон выдающееся событие, то ищем в истории какие-то широко известные аналогии ему. И тут неважно, что Фермопилы — ущелье, а Шипка — гора, важно, что и то и другое является символом стойкости и отваги, символом неколебимого мужества.

Но прошло сто лет, и Шипке стали не нужны какие-то аналогии и символы. Наряду с Фермопилами она сама стала символом. Символом беспримерной воинской доблести и готовности к самопожертвованию во имя высокой идеи человеческого братства.

ПОСЛЕДНЯЯ ТОЧКА

…И снова Шипка.