Вершина Столетова

— Бедновато, — сказал Гаранин, рассматривая карту. — Я говорю, бедновато отпущено природных благ на район. Степь да степь… Ну, а как работается? Небось уже освоились? А я, представьте, все еще нетвердо по здешней земле хожу, то и дело дорогу ощупываю… А главное — не знаю, с чего начать, с какой стороны приступиться.

Ольге понравилась откровенность гостя. Но сама она, боясь лишних расспросов, ответила уклончиво: осваивается, привыкает.

— А сегодня в райкоме, — продолжал Гаранин, — такой разговор вышел. Тут корреспондент из областной газеты приехал, очерк о колхозной парторганизации писать. И райком… как вы думаете, на кого указал райком?

Ольга промолчала.

— На Новую Березовку. Да, да! Я говорю, как же так: партийная организация хорошая, а колхоз слабый, отстающий? Непонятно, говорю. «Войдешь в курс дела, — отвечают, — поймешь: колхоз был отстающим, а сейчас на поправку пошел». И вообще, мол, так прямолинейно судить нельзя… Вот тут и разберись!

Гаранин начал расспрашивать: давно ли упал новоберезовский колхоз, какие урожаи снимает, какой уклон имеет хозяйство.

Так проговорили они около часа, а потом Гаранин вспомнил, что ему сегодня надо побывать еще в ремонтных мастерских, и начал прощаться.

Ольга сказала, что ей тоже надо в главную эмтеэсовскую контору и, значит, — по пути.

Контора станции, раньше теснившаяся в небольшом доме на краю села, теперь занимала два помещения. Главный агроном Васюнин с Ольгой и зоотехник с плановиком размещались в здании бывшего райсельхоза.

Снег перестал. Небо было еще мглистым, но в воздухе — ни единой снежинки. Белизна только что выпавшего снега была почти сплошной, больно смотреть. И необыкновенная тишина стояла кругом, точно снег засыпал, заглушил все звуки.

Ольга сунула руки в карманы своей коротенькой шубейки и так глубоко вдохнула чистый воздух, что ощутила покалывание в груди. И откуда только она взяла, что сегодня плохой день?!

На перекрестке они разошлись. Ольга свернула к конторе, Гаранин пошел дальше.

2

Илья Гаранин шел в мастерские, чтобы узнать, как подвигается зимний ремонт тракторов.

Улицы после снегопада — белые, чистые, точно прибранные к какому-то празднику. Ни одной резкой линии, все смягчено, приглушено снегом, все стало ниже ростом: дома, деревья, заборы.

Почти бесшумно проехала подвода, в обгон ее, оставляя на нетронутом снегу четкий, до последнего рубчика видный след, промчалась автомашина. В конце улицы к колодцу шли с ведрами две женщины. И все это: машина, лошадь, люди — так отчетливо выделялось на белом, что казалось темнее, резче, чем обычно.

Улица кончилась. Дальше дорога шла в объезд двух глубоких оврагов, за которыми и находились ремонтные мастерские.

Илья свернул на тропинку, ведущую напрямик. Собственно, тропинки никакой не было, она лишь угадывалась под слоем пухлого снега и как бы заново была прочерчена следом лыж.

По склонам оврагов катались ребятишки. В одном месте крутой овражный склон был пересечен впадиной. Лыжи, с маху попадая в нее, а затем тут же выскальзывая, взвивались в воздух, как с трамплина, и уж потом только гулко падали на дно оврага. Ребятишки повзрослев задорно ухали, попадая в яму и вылетая из нее; те, что поменьше, взвизгивали от страха и восторга. Неудачники зарывались носом в мягкий снег и беспощадно освистывались.

Не каждый осмеливался на такой полет. По сторонам главной лыжни жались, нацеливаясь вот-вот ринуться вниз и никак не решаясь, несколько малышей. Внимание Ильи привлек один — большеглазый, в шапке с торчащими вверх наушниками. Парнишка делал отчаянное лицо, набирал полную грудь воздуха, начинал усиленно двигать лыжами — еще секунда, и полетит стрелой, засвистит ветер в ушах! Но именно в эту последнюю секунду мужество покидало его.

— Что, боязно? — подойдя к пареньку, спросил Илья и серьезно посоветовал: — А ты не жмурься — и весь страх пройдет. Да и бояться тут нечего — разве это гора?!

После такого внушения малыш, больше не раздумывая, тронул лыжи, поехал и… тут же затормозил.

— Не так. Вот как надо! — Илья начал показывать, но мальчуган, видимо, понял его по-своему и протянул лыжи.

Илья растерялся: не кататься же, в самом деле, с горы вместе с этой сопливой детворой! И в то же время его так подмывало стать на лыжи, что он не утерпел.

Парнишка был в валенках, и ремни оказались Илье в самую пору. Чтобы прыжок получился больше, он не просто тронулся с места, а взял некоторый разгон.

Десятки глаз, удивленных, сочувствующих, насмешливых, устремились на Илью. В овраге стало тихо.

— Х-ха! — как один человек, выдохнули ребята, когда лыжи, пролетев несколько метров по воздуху, коснулись дна оврага.

Во время прыжка у Ильи слетела фуражка. За ней кинулись сразу семеро и чуть не изорвали, оспаривая честь поднести ее хозяину самолично. Затем наперебой было предложено семь пар лыж, а те, на которых Илья сделал прыжок, осматривали, как осматривают новобранцы побывавшее в славном бою оружие.