Вершинные люди

Славик заметался, обратился к остальным студентам, попросил подействовать на конфликтующие стороны, исправить ситуацию, но у него ничего не вышло. Правда, двое ребят, что пришли в нашу группу после армии, догнали работниц кухни, попытались что-то им объяснить, растолковать, дескать, девицы не стоят такого внимания и из-за них не надо обижать остальных хороших ребят, но и их миссия не удалась. Но по крайней мере они извинились перед хорошими женщинами, незаслуженно обиженными.

Пришлось Славику идти в колхозную контору, объясняться и краснеть там за нас. Дело кончилось тем, что нас удалили от людей. Словно дикарей, какими по сути и показали себя зачинщицы неприятностей, вывезли и поселили в отдельно стоящий далеко в полях дом, километрах в пяти от села.

Барак, видимо, предназначавшийся для летних полевых станов, был выстроен удачно для такого случая. Его входная дверь располагалась ровно посередине фронтальной стены, сразу за дверью шел небольшой коридор с тремя дверями: налево в большую комнату, которую заняли мальчишки; направо — в комнату, отданную девушкам. А вот прямо была кухня с отдельной спальней для кухарок. Место для приема пищи располагалось на улице, под открытым небом, оборудованное наскоро сколоченными столами из необструганных досок и такими же скамейками.

Готовить еду надо было самим.

— Ну, какие будут предложения? — спросил Славик, все угрюмо молчали. — Если вы надеетесь, что проживете месяц на помидорах и арбузах, которые мы теперь будем собирать, то ошибаетесь. Через пару дней вы завоете.

— Пусть девчонки решают, — послышались мужские голоса. — Это же им не понравилась сельская еда.

— Некоторым очень понравилась, — напомнил кто-то, что, мол, не надо раскладывать вину на всех.

— Ближе к делу, — пресек болтовню Славик. — Сегодня мы поужинаем помидорами, а завтра на столах должен быть горячий завтрак. Так что решайте быстрее.

Обсуждали и волновались все, кроме самих пакостниц, которые были уверенны, что в общей массе не пропадут.

— Сколько человек должно работать на кухне? — начал прикидывать кто-то из мальчишек.

Люди боялись подавать голос, каждому казалось, что за его слова сразу же ухватятся и его заставят куховарить.

— Как минимум двое, я думаю. Это ж сколько картошки на нас надо чистить, мама родная! — пошутил Толя Тыква и немного разрядил обстановку.

— И притом опытных не только в приготовлении пищи, а и в обращении с печкой, — ответили ему.

— А что там сложного?

— Пойди и погляди что, — возразил Петя Быков. — Там ведь стоит вмонтированный чан, значит, надо уметь регулировать огонь под ним.

— Да...

— Давайте готовить по очереди!

— Как это? Я, например, не умею печку топить.

— А я просто не успею в одном чане все приготовить. Как это можно?

— Надо сельских просить...

— А кто у нас из села?

И тут все взоры сосредоточились на мне, из села была я одна. Да я уже и чувствовала, что этим кончится, ибо, послушав говоривших, поняла, что девушек с навыками в приготовлении пищи тут практически не было. Конечно, я согласилась. Куда же мне было деваться? Решили, что я буду главной кухаркой, а в помощь мне будут выделять девушек по очереди.

Дома у нас была точно такая печь, но без вмонтированного чана. Его наличие и для меня представляло трудность, но деваться было некуда, кое-как я приноровилась, и у меня начало получаться. Еда выходила если и вкусная, то все равно далеко не такая разнообразная, как у настоящих мастериц своего дела, которых оскорбили наши девушки, но теперь никто не жаловался. Со временем я купила в селе мясорубку и даже потчевала своих соучеников домашними котлетами. Но это было чуть позже.

А поначалу я намучилась с помощницами больше, чем с вмонтированным чаном, печью и круглосуточной готовкой огромного количества еды. Ведь то, что девушки не умели готовить, еще оказалось не самым страшным. Многие вообще ничего не умели! В первые два дня мне в помощь выделяли таких, что худо-бедно чистили овощи, измельчали их, мыли, носили воду, и я не жаловалась. Но на третий день осталась в качестве подмастерья Люда Эпштейн. О, я это вспоминаю с содроганием!

Короче, в тот самый час, когда пора было бросать в чан картофель, оказалось, что Люда ее не почистила, хоть и стояла с ножом над ней часа полтора.

— Что ты сделала? — в замешательстве вскричала я, увидев ее работу. Люда повыковыривала из картофелин "глазки" и попорченные места, помыла их и считала, что управилась. — Быстро дочищай!

— А как? — Люда выкатила глаза и отвесила нижнюю губу. Я видела, что она растеряна.

— Ты что, картошку никогда не чистила?

— Не чистила, — призналась она.

Пришлось мне самой приниматься за работу. Хоть я и показала ей основные приемы, как работать, какие движения делать и как вообще чистить картошку, но шевелилась она медленно, нож все время вываливался у нее из рук. В итоге мы едва успевали приготовить еду, и вернувшимся с поля работникам пришлось с полчасика глотать слюнки и ждать. Вечером того дня я отказалась от белоручек и потребовала дать мне в постоянную помощь нормальную девчонку.

— Иначе я не смогу работать, — сказала я.