Вершины держат небо

– Вижу, – еле слышно произнес парень, но его услышали все – такая напряженная тишина повисла в библиотеке. – Потому мне и стыдно об этом в деревню писать, невесте.

– А родителям?

– У меня их нет.

– Сирота?

– Детдомовец.

– В главном ты прав, – произнес Матейченков. – Новобранцев, да еще необученных, на фронт посылать нельзя. Это преступление, и виновные за него ответят. Но в своем ранении виноват ты сам, хотя и Пушкина хорошо знаешь.

Рядом с ним сидел солдат, державший правую руку на перевязи.

– И ты новобранец? – спросил Куликовский.

– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант.

– Какого года службы?

– Третьего.

– Давно воюешь?

– Сразу с Дагестана, когда боевики туда вломились. А вообще-то я доброволец, как вся наша часть.

– Из-за денег? – в лоб спросил Матейченков.

– Да какие там деньги? – махнул солдат здоровой рукой. – Слезы одни. Да и боевые, между прочим, нам практически не выплачивают, штабисты все время тянут резину. Товарищ генерал-лейтенант знает, к нему все время ходят с жалобами ветераны.

– Это, к сожалению, так, – кивнул Куликовский. – Но теперь у нас новый полномочный представитель президента России. Думаю, с его помощью мы и здесь наведем порядок.

– Мы так с ребятами в казарме рассудили, – продолжал солдат. – Нужно России подсобить, ей сейчас тяжело, Кто же подсобит, если не мы? Известно: дело солдат – защищать страну, на то мы и призваны в армию, на то и присягу приносили, – добавил он просто.

По библиотеке прошумел шелест одобрения – его слова понравились большинству солдат.

– Расскажи, как ранение получил, – произнес Матейченков. – Тоже во время перестрелки?

– Нет.

– А как?

– В бою.

– Да что, это не интересно…

– Интересно, интересно, – послышалось из всех углов. Громче всех был слышен голос молоденькой медсестры.

Солдат поправил перевязь:

– Наша рота получила боевое задание – взять село Знаменское, – начал он неспешно.

– О, это знаменитое дело, – оживился Куликовский.

– Ну, затемно выдвинулись мы на исходные позиции…

– С танками?

– На БМП. Оружие, боекомплект – все нормально, как положено. Подобрались к самому Знаменскому, но в село въехать не удалось. На околице нас ждала засада. То ли стукнул кто, то ли разведка ихняя пронюхала. А может, радиоперехват был – не знаю, врать не стану.

– Как шел бой? – спросил Куликовский.

– Засада оказалась мощная. Боевики отлично подготовились. Сразу обрушили на нас шквал огня.

– Отступили?

– Нет, мы труса не праздновали, – не без гордости ответил солдат. – По команде рассредоточились и сразу открыли ответный огонь.

– Грамотно, – сказал Матейченков.

– Ну, а дальше неинтересно…

– Давай, герой, не тушуйся, – ободрил его Матейченков.

– У боевиков оказалось множество гранатометов и пушек. А главное, они заранее пристреляли участок дороги. На который мы выдвинулись. Ну, мы задали им феферу. Никто ни на шаг не отступил! Что же, нам шайка бандитов не по зубам?

Выскочили, быстренько рассредоточились, каждый выбрал позицию и открыли по противнику ответный огонь из всех стволов. Какие были в наличии.

И тут я открыл одну странную вещь – даже поначалу не по себе стало. Рассказывать можно?

– Давай, давай! – поддержал его молчавший до сих пор Игорь Русланович, сидевший рядом с Матейченковым.

– Вроде эти боевики заговоренные…

Куликовский удивился:

– Это как?

– В них стреляют – они не падают.

– Психическая атака? – подал голос один из врачей, который, как и остальные, внимательно слушал рассказ солдата.

Рассказ непосредственного участника событий был во сто крат интереснее ужастиков, которыми были полны газеты и телеэфир, ежедневно предлагавший широкий ассортимент изуродованных и обезображенных трупов без малейших попыток хоть как-то осмыслить происходящее.

– Раньше я такое только в кино про Василия Ивановича Чапаева видел, – признался солдат. – В противника стреляют, а он прет себе и прет, словно и впрямь от смерти заговоренный.

– Давай подробнее, – попросил Крашенинников. – Кажется, я догадываюсь, в чем дело.

– У нас командир – Герой России, орел. Он бережет солдат, не то что там, на той турецкой перестрелке. Кричит нам: Ребята, не высовываться, зря не рисковать. Бей их, не жалей! Когда в атаку – я сам дам команду!

Ну, вот, мы бьем из всех стволов. А боевики лезут, как скаженные.

– Может, пьяны были? Спирту нахлестались? – предположил кто-то из медперсонала.

– Нет, нет, здесь не то, – покачал головой Игорь Ростиславович. – Продолжай, пожалуйста, голубчик.

– Я метко бью. В тайге, когда промышляю, белке в глаз попадаю.

– Так ты снайпер!

– Не, какой я снайпер. Просто сыздетства с ружьишком, и отец у меня меткий охотник, я в него пошел… Тем более, у нас-то – ближний бой, все как на ладони. Выбрал себе одного бандюгу, который шагал впереди, полушубок нараспашку, топор в руках, что-то горланит. Что – не разберешь, адский грохот кругом, но я так думаю – Аллах акбар, они все так орут.

Вот выбрал я его, прицелился в сердце, да он в сторону дернулся, пуля в плечо ему попала. Тоже, думаю, неплохо, рукав шубы напрочь разворотило, вижу, на плече кровь у него показалась.

– Ты заметил?