Вершины и пропасти

– Терпение, – ответила та спокойно. – Я сказала; меня услышали – и не только те, кто подчиняется лорге. Теперь у него нет выхода. Я могла бы прорваться сама, с боем, с кровью, но подожду немного – и войду с почётом и уважением. Он сам за мной пошлёт, ещё и солнце не сядет.

Так и вышло.

Эсхейд с отрядом снова спустилась в город; там они встали лагерем на площади у огромного изваяния Брайны, близ колодца. Сэрим немедленно взгромоздился на пьедестал и повёл рассказ о том, как злой старик двух братьев стравливал-стравливал, да правда сильней оказалась; затем о том, как белая Дева-Зима три дня и три ночи билась с огненно-рыжим Господином Лета – и уступила с честью, признав, что он сильнее, и посулив победителю богатый урожай; потом, для разнообразия, спел о Брайне – аккурат перед тем как перейти к сказанию о славных защитниках Белых гор… Время от времени он прерывался, чтобы сыграть на флейте или принять в дар монетку-другую, хмельную чашу или пояс, расшитый серебром. Даже Эсхейд – и послала ему вина от своего имени, а любопытных зевак с каждым часом всё прибавлялось. Фог же было тревожно. Она нет-нет да и косилась на чёрные башни замка, подспудно ожидая, что в одном из окошек опять вспыхнет огнистое сияние морт, прислушивалась тревожно к перестуку копыт на дальних улицах и бездумно гладила лобастых котов наместницы, ласковых, вальяжных, урчащих рокочуще и утробно. Когда Сидше принёс ей перекусить лепёшку с дичью и пряными травами, то съела её, почти не чувствуя вкуса; когда он присел рядом, то положила ему голову на плечо и прикрыла глаза.

Когда же Сэрим уже немного охрип и туго набил монетами кошель, а рыжеватое, мутное пятно солнца сместилось ниже к горизонту, где слой облаков был не таким плотным, явились посланники из замка.

Не от лорги – от совета воевод.

– Твой призыв услышан, наместница, – сообщил посланник, убелённый сединами воин лет сорока, иссушённый и покалеченный, видно, после столкновения с мертвоходцем. – Совет начнётся, когда сядет солнце, а сейчас прошу следовать за мной.

Эсхейд поднялась, перекидывая через плечо светлую косу, и улыбнулась – так, что тех, кто на неё смотрел, невольно охватила дрожь.

Дорога до замка неуловимо переменилась. Вековые деревья вдоль обочины были теперь обвязаны чёрно-красными верёвками, точно подпоясаны; на невысоких резных столбцах, установленных через каждые двести шагов, горели факелы – коротким синеватым пламенем, про которое Сэрим сказал, что это из-за особого болотного мха, пропитанного маслом; а на внешней стене были вывешены полотнища с вытканными гербами славных воинских родов и иных уважаемых семей.

– Совсем как в Ашрабе, – шепнула Фог, привстав на цыпочки. Сидше качнул головой:

– Так и люди почти что одни и те же – что тут, на севере, что на юге.

– Да и глупости творят одни и те же, – мрачно поддакнул Сэрим, оглаживая флейту. – И через сто, и через двести, и через тысячу лет.

А потом стало не до праздных разговоров.

На сей раз Эсхейд встречали торжественно и пышно: пять дюжин воинов в полном облачении, трубачи, знаменосцы… На второй, внутренней стене тоже горели синеватые факелы – и они же отмечали путь к огромному залу, освещённому неистово-красным, чадящим огнём; там даже начало немного першить в горле, а голова сделалась мутной – ровно до того момента, пока Фог не окутала себя и своих спутников морт, вложив в неё очистительное стремление.

Стало полегче.

Зал и вправду поражал воображение. Кажется, что он занимал десятую часть замка, если не больше; посередине было нечто вроде арены, узкой, вытянутой, а по бокам – пиршественные столы, расположенные рядами, один выше другого. За каждым столом сидели, вероятно, представители одного рода: в одежде схожих цветов, с одинаковой вышивкой по вороту и по низу кафтанов; обычно по три-четыре человека, среди которых обязательно был или мощный старик, или седовласая женщина-воительница.

– Воеводы, – пояснил тихо Сэрим, указывая на них. – Лорга ведь не сам содержит такое огромное войско, лично за ним стоят только двенадцать дружин Ульменгарма. А так каждая семья в случае надобности присылает кто полдюжины, кто дюжину, а кто и несколько дюжин воинов – зависит от того, кто сколько имеет. И пусть воевод порой кличут презрительно то «старикашками», то «седоусыми», то «немощью», сила за ними на самом деле немалая… А ещё они знают, что лишь старые законы удерживают лоргу от того, чтоб подгрести под себя всю власть, и потому они за эти законы будут стоять до последнего.

– Поэтому воеводы так быстро собрали совет, когда Эсхейд воззвала к ним? – догадалась Фог и покосилась на людей, сидевших за столами, уже с большим уважением.

– Конечно, – ухмыльнулся Сэрим пакостно. – Как не напомнить лорге, что свою силу он заимствует у них, а потому должен с ними считаться? Но ты не обольщайся: нас они поддерживать не станут, с лоргой-то привычнее, а значит, и спокойнее.

– Поддерживать не станут, но и случай щёлкнуть лоргу по носу не упустят? – тонко заметил Сидше без улыбки.

– А то! – почти беззвучно выдохнул Сэрим. – Самое благородное дело!