Вершины не спят (Книга 1)

Счастливый тем, что удалось спасти сына, Казмай готов был целовать каждого, а вокруг него мигом столпился народ. Тут были его сыновья и дочери, соседи и просто жители аула.

Но для разговоров времени не было. По приказанию Инала Казмай со старшими сыновьями раздавал оружие, захваченное у бандитов. Молодые джигиты шумно, наперебой добивались этой чести, но Казмай не забывал и пожилых людей и стариков.

Инал решил не задерживаться в ауле, идти вдогонку за бежавшими, а главное, с помощью вооруженных балкарцев занять выгодную позицию в самом горле ущелья, где достаточно десятка хороших стрелков, чтобы остановить целую армию. Великолепные сверкающие водопады гремят в этом месте, обрушиваясь со скал на узкую дорогу и в кипящий поток реки. «Сто струй» — так называется это место, где Инал решил встретить обезглавленную после убийства атамана шайку. Инал не сомневался, что к вечеру, а может быть, еще раньше, под ударами конников Эльдара и стрелков пехотного батальона банда будет отброшена с ее позиции у входа в ущелье и — куда ей деваться? — попробует пройти сюда, в аул…

— А ты ступай в саклю Казмая, — обратился Инал к Матханову, — посмотри, что с Жирасланом, можно ли ему помочь. Возьми с собой кого-нибудь.

Полусовет-полуприказание Казгирей принял охотно. Бездеятельность в эти минуты была хуже всего.

— Мне никто не нужен, — угрюмо отвечал Казгирей и, не глядя по сторонам, рысью выехал со двора мечети.

Как знать, если бы в эту минуту выстрел откуда-нибудь из-за угла поразил его, он, возможно, не стал бы жалеть об этом… Ни один человек не приветствовал его в ауле, где было поднято восстание его именем. Как не похоже это было хотя бы на тот день, который ему внезапно вспомнился: собрание в реальном училище, где была провозглашена Советская власть, когда состоялась его первая открытая дискуссия с Иналом и Коломейцевым по поводу шариата и младомусульманства. Тогда, казалось, все идет в гору. Толпы приветствовали его криком: «Нет бога, кроме бога…»

Перед саклей Казмая тоже толпились люди.

Казгирей отдал коня первому попавшемуся балкарцу, переступил через порог.

В темной сакле не сразу удалось осмотреться.

Жираслан лежал недвижимо, — казалось, бездыханный. В нескольких шагах от него, под стеною, застыл труп Аральпова. Жираслан стрелял ему в глаз — пуля снесла часть черепа.

Стол был заставлен блюдами с остатками пиршества, кувшинами с бузою. Валялись смятая шапка, бурка, даже чувяк. Испуганные женщины, не смея войти вслед за мужчиной, толпились с детьми за порогом.

Казгирей склонился над раненым — сердце его еще билось, похолодевший лоб был покрыт каплями пота.

Казгирей подозвал женщин и объяснил им, что ему нужно. Лечебные травы нашлись.

Казгирей неплохо владел искусством врачевания. Он приложил травы к ранам, сделал перевязку. Прислушиваясь к дыханию раненого, Казгирей думал о том, что недавний шах бандитов все-таки выживет и заветное желание, о котором он упомянул прошлой ночью, исполнится —

смирившийся Жираслан вернется в свой дом в Шхальмивоко. Но что ожидает его, Казгирея? Страшное и горькое, опустошающее чувство, чувство непоправимого несчастья, овладело Казгиреем Матхановым. Он никогда не испытывал ничего подобного. Ему хотелось выговориться. Жираслан, казалось ему, мог бы понять его чувства, и Казгирей безотчетно потянулся к раненому:

— Жираслан, слышишь ли ты меня?

И странно — Жираслан, будто услышал его, начал что-то бормотать. «И, умирая, победи!» — послышалось Казгирею. Так ли это было, но слова его Казгирей принял на свой счет.

Чуть-чуть приоткрылись глаза Жираслана, — так, случалось, глядел он из-под полуприкрытых век, присматриваясь к сопернику, оценивая его.

Когда Казгирей вышел на порог и огляделся, в ущелье уже наступил веселый, солнечный день. Потеплело. Тумана как не бывало. Повсюду в саклях дымились очаги, тут и там играли дети; люди еще не совсем успокоились, но острый страх миновал.

— Аллай, Казгирей! — приветствовал Матханова остроглазый и веселый балкарец Хабиж. Он стоял у лошадей вместе с другим Казгиреем, сыном Баляцо.

— Салям алейкум, Казгирей! — приветствовал своего тезку первый народный милиционер Шхальмивоко.

— Алейкум салям! Зачем ты здесь? Зачем Хабиж?

— Стережем твоего коня, — усмехнулся Казгирей. — А заодно тебя и Жираслана.

Инал все-таки решил для безопасности Казгирея и в помощь ему прислать двух конников. Сам Инал со своими всадниками и вооруженными балкарцами уже ушел из аула вдогонку за бежавшими бандитами, спеша захватить позицию в теснине «Ста струй».

А тут, на каменистом дворе, освещенном горным солнцем, стояли в молчаливом и застенчивом ожидании женщины — жена, дочери и невестки Казмая, некоторые с грудными детьми на руках. Детишки постарше прятались за юбками матерей. Тут же на пороге сидел и сам Казмай. Инал велел ему отдыхать.

— К вечеру Инал приведет на арканах всю банду, — заявил Казгирей, милиционер.

— Слишком скоро судишь, — не согласился Казмай. По расчетам его, выходило — и, вероятно, это было точнее, — что войско Инала завершит разгром банды не раньше завтрашнего вечера.