Вершины не спят (Книга 1)

А как же уйти ей, доверенной невесты? Она будет вблизи, даже когда в первую брачную ночь Эльдар за дверью рассечет кинжалом на Сарыме девичий корсаж, в котором жена уже не нуждается. От всех этих мыслей замирало сердце. Скорее бы кончался шумный день! А предстоял еще самый торжественный момент обряда — выход невесты, унаиша.

Друзья жениха получали право войти в комнату — посмотреть на невесту. И первым среди парней был веселый Келяр. Он доволен и горд выбором своего друга. Посмел бы кто-нибудь худо подумать о невесте! Но и Сарыма не осталась в долгу: не каждый парень выйдет отсюда с таким звучным и красивым именем, каким окрестила его заново Сарыма. «Брат мой, Дышашу, — сказала ему она. — Брат мой, Золотой всадник!» Вот оно как!

— Спасибо, сестра, — бормотал Келяр-Дышашу. — Да принесешь ты всем нам счастье!

Он уже было ступил за порог, но девушки хором остановили его:

— Уносишь красивое имя, а что оставляешь?

— Делитесь!

Горсти конфет и связка пестрых тонких ленточек были наградой за ласку невесты.

Парни, уже навестившие невесту, выстраивались перед крыльцом, дружно ударяя в ладоши. И вот снова послышался звук заряжаемых винтовок.

Час унаиша пробил. Выход невесты.

Каждое движение и каждый шаг Сарымы и ее подруг выражали целомудренный смысл обряда, его красоту. Неторопливо продвигались девушки, поддерживая под руки невесту, чуть колыхалась белоснежная фата, закрывающая ее лицо. Глаза опущены долу, нежно приоткрыты губы. Думасара с печальной радостью смотрела на Сарыму, вспоминая себя такою же молодой, тоненькой и стройной.

В знойной тишине августовского полдня Сарыму повели по двору, совершая круг перед тем, как вернуться в дом. Грянул нескладный хор мужчин, по аулу понеслась песня «Оредада». Как бы опомнившись, стряхнув с себя очарование, гармонист развел гармонь, зазвучала: кафа, и зевак оглушили залпы из винтовок.

По двору разнесся запах пороха.

А с ветвей развесистого тутового дерева посыпались, как плоды, пряники, конфеты, блеснули на солнце монеты. Это вместе с дедом Ерулем взобрались туда Лю и Тембот со своими дружками и выгребали лакомства из корзин. Дед Еруль сыпал пятаками и серебряными монетами. Мальчишки и парни, сбивая друг друга с ног, бросились подбирать щедрый кепхих. Слышались веселые шутки, притворные восклицания испуга, когда монета вдруг попадала кому-нибудь в лоб.

Стрелки направили огонь на дверной проем, чтобы навсегда выгнать злого духа из дома, где будут жить молодожены.

Хор приутих, певцы закашлялись от порохового дыма. Петухи и куры попрятались, собаки разбежались.

Свадебное шествие заканчивалось.

Сарыма уже ступила на крыльцо, когда раздались крики:

— Едет Казгирей Матханов!

И верно, в открытой коляске катил Казгирей Матханов в белой праздничной черкеске с позолоченными газырями. Тонкая талия, как всегда, перетянута старинным ремешком, голова поднята, поблескивает пенсне.

Гости во дворе и толпа зевак на улице почтительно ждали приближения высокого гостя.

— Думасара! Едет Казгирей Матханов! — воскликнула быстрая Гашане. — Его коляска…

Думасара вышла из-за стены, прикрывавшей ее от молодецких выстрелов.

— Никто не может остановить обряд, про должайте унаиша! — распорядилась она.

Сарыма шагнула к порогу — и в этот момент со стороны сада раздался одинокий выстрел. Сарыма ахнула, покачнулась, Думасара подхватила ее. На спине у девушки выступила кровь.

— Ранена! — ужаснулась Думасара. Мгновенно веселая праздничность обряда сменилась всеобщим замешательством…

Парни выхватили кинжалы. Иные, не имея оружия, выдергивали из плетня колья и тоже бежали в сторону сада. Келяр поскакал к дому Астемира за Эльдаром.

Какое несчастье! Какой позор! Такого позора в ауле еще не знали!

Коляска Матханова въехала во двор. Ах, как нехорошо! Зачем несчастье совпадает с его приездом!

Раненая Сарыма лежала на кровати в той же комнате, где недавно девушки украшали ее. Теперь одни из них плакали, другие в страхе прижались к стене.

— О дочь моя, родная моя! Кто же это посмел? О, горе нам! — причитала Думасара.

— Кто? — с порога вскричал Эльдар. Женщины расступились перед ним, а он ухватился обеими руками за дверь, не в силах шагнуть дальше, раскачиваясь из стороны в сторону, как пьяный.

— Сарыма… Я здесь, — бессвязно твердил он, как будто недвижимая, с растекающимся пятном крови на плече Сарыма звала его на помощь. — Я здесь, Сарыма!.. О, я из-под семи слоев земли достану его!

Наконец, собравшись с силами, Эльдар подошел к кровати.

Сарыма приходила в чувство. Шевельнулись побледневшие губы, медленно поднялись потемневшие веки с длинными ресницами, блеснули бархатно-мягкие черные глаза.

Думасара склонилась над нею,

— Нужен доктор, — неуверенно проговорил Астемир.

— Да, мусульмане, прежде всего тут нужен доктор. — В дверях стоял Матханов. — Эльдар! Бери мою коляску, вези Сарыму в больницу. Это прежде всего… Очень прискорбно мне, — другим тоном продолжал он, — что я застаю не радость свадебного пира, а такое… несчастье… Я горюю вместе с тобой, Эльдар! Но ты прав, негодяя мы найдем и под землей… Сейчас нужно в больницу.