Вершины не спят (Книга 2)

Иные шепотом обсуждали между собою, можно ли чистить людей, занимающих государственные должности. Вот говорят, чистка не обойдет ни Тагира Каранашева, ни Туто Шрукова. И с этих пойдет пыль. Но как же чистить того же Шрукова, не говоря уж об Инале? Как поднимать голос на Тагира или подступить к председателю Нахо из Шхальмивоко, если он всегда ходит с маузером? А как подвергнуть сомнению чистоту почтальона Исхака? Скажешь против него, гляди, завтра он принесет тебе повестку в суд. Но, надо сказать, в этом перечислении имен ни разу не упоминалось имя Астемира или Казгирея. Должно быть, чистота этих людей не подвергалась сомнению.

На помост взошли все самые ответственные лица.

Спорщики в толпе притихли.

Женщины в длинных платках до самой земли скромно стояли в стороне.

Оркестр, сверкнув трубами, заиграл вальс. Лю, дуя в трубу, не спускал глаз с Казгирея, который стоял неподалеку в группе сотрудников наробраза. Как всегда на людях, и на этот раз Казгирей щеголял безупречно белой черкеской.

Члены комиссии во главе с Астемиром заняли места за столом. Был среди них и Инал. Он уже прошел чистку в Нальчике. То один человек, то другой подходил к нему за распоряжениями; его бас то и дело перекрывал оркестр. Вот к нему обратились за указанием даже по такому поводу: кому, дескать, сидеть, а кому стоять.

—   Чистка открыта для всех, — опять слышался бас Инала. — Посадите стариков, а комсомольцы могут и постоять. А контрикам так и скажите: им не удастся сорвать дело партии, мы не дадим повода злорадствовать. И пускай люди говорят серьезно — не на базаре. Я уже слыхал: точат клыки на Шрукова, на Матханова. Мы не дадим врагам никого из людей, нужных революции, пускай не рассчитывают! Некоторые удивились, услышав такие слова.

—     А почему ты ставишь их рядом? Против Казгирея Матханова никто не замышляет.

—     А против Шрукова замышляют?

—     Шруков допустил бунт.

—     Вот как! Значит, по вашему мнению, виноват Шруков? Я думаю иначе. Вот почему я и говорю о Матханове. И все-таки даже Казгирей не должен стать тем больным зубом, который вырывают, чтобы не вздулась щека.

Опять неожиданные слова! Послышался голос Астемира:

—     О чем ты говоришь! Ни Матханова, ни Шрукова нельзя уподоблять больным зубам. Это люди здоровые, не больные.

—     Чистка покажет, кто здоров, а кто болен.

—     Ну ладно, оставим это сейчас, пора начинать, — сказал Астемир, заметно волнуясь.

Туто Шруков, крепко стоявший на своих кавалерийских ногах впереди всех, поднял руку. Дорофеич ожидал этого сигнала. Оркестр мигом перешел с вальса на марш, во всю силу зазвучал знаменитый марш «Октябрь». Музыканты старались. Все, казалось, идет хорошо, но Астемир остановил оркестр и сказал:

—   Бросьте, бросьте! Сейчас нужны не трубы, не барабан, а человеческое слово... Товарищи, мы приступаем к большому и серьезному делу, нам предстоит провести чистку среди членов партии. Мы знаем, что не все понимают значение этого дела. Некоторые предполагают, что тут состоится нечто вроде джигитовки или борьбы на поясах, что один другого будет даже скрести скребницей... Есть, есть такой грешок... Валлаги. — И Астемир улыбнулся в усы своей доброй улыбкой. — Но, товарищи, тут не будет никакого циркового представления. Тут будет борьба другая. Тут будет борьба добра со злом. Партия — это есть передовые, лучшие люди среди трудящихся. У нас, в Кабарде, фабрики заводов почти нет, значит, нет и рабочих, пролетариев, и наша партия — это люди, которые целью своей жизни поставили борьбу за лучшую долю всех бедняков и середняков. Большевики — это люди, которые лучше других понимают, что есть благо для трудового человека, кабардинца, балкарца, осетина, и за это добро большевики борются. Но как же бороться за добро, учить добру других, если ты сам недобрый человек? Вот в этом и состоит смысл того, что нам предстоит сделать. Партийный человек распознается прежде всего по его деяниям. Устав нашей партии, то есть правила, по которым человек выполняет свой партийный долг, служит основой для наших выводов, кто соответствует, а кто не соответствует своему назначению партийного человека. Пусть солнце просветит насквозь каждого из нас, — и Астемир покосился на солнышко, которое уже довольно высоко взошло на небе, — пусть просветит нас солнышко насквозь! А мы, товарищи, должны помочь ему. Каждый из присутствующих здесь имеет полное право выступить и сказать свое слово либо в защиту человека, либо против него. Вот это и есть чистка партии. Партия считает, пусть лучше будет меньше людей в ее рядах, но это будут именно те люди, которые нужны народу... Всем ли теперь понятна наша задача? — Астемир умолк.