Вершины не спят (Книга 2)

Не находил себе места Казгирей. Какие только мысли не приходили ему в голову! Он знал пристрастие кабардинцев с юных лет к оружию, но то, что произошло, было чем-то другим. Он понимал только одно: Инал этого дела так просто не оставит. Как мог он сам не заметить всего этого, не уследить? Ведь это на его совести. Поскорее уезжать, как советует Эльдар? Нет, именно теперь он не может позволить себе этого. Как так уехать? Бежать? Оставить детей?

В таком состоянии, запершись, он просидел до вечера, когда пришли за ним возбужденные, встревоженные Шруков и Астемир.

—     Знаешь ли ты, Казгирей, что произошло в ущелье?

—     Где? В каком ущелье?

—     В Батога.

ЧТО ПРОИЗОШЛО В УЩЕЛЬЕ БАТОГА

Когда говорили: «Еду в Батога», — то это значило, что человек едет в одно из самых грозных ущелий Балкарии, а именно в аул Верхние Батога, расположенный в самой глубине ущелья, в его верхней части, почти у вечных снегов. Дальше Верхних Батога колесной дороги не было, шли только тропинки по кручам и по скалам к перевалу. За ним уже начиналась Верхняя Сванетия.

Кто знает, может быть, Верхние Батога всегда вспоминались бы без доброй улыбки, если бы бессменным председателем аулсовета не был здесь прославленный красный партизан, старый Казмай. До сих пор по всей Кабардино-Балкарии помнили, как в годы гражданской войны старик спасся не то чудом, не то хитростью от рук лютого врага Советской власти абрека Аральпова.

Едва ли не самыми славными людьми Верхних Батога стали люди из семьи старика Казмая. В свое время даже поговаривали, что Инал женился на дочери Казмая, юной Фаризат для того, чтобы укрепить родственные связи кабардинцев с балкарцами, своим браком заглушить дурные толки о хмуром ущелье.

 Редки были селения по дороге с кабардинской равнины в Батога. У самого входа в ущелье, наполненное гулом горной бурной реки, раскинулся аул Нижние Батога, а дальше, примерно на полпути между этим аулом и Верхними Батога, расположились Средние Батога. Обычно на подводе можно было доехать до Верхних Батога часов за семь-восемь.

Но телеги, тяжело груженные пальто, не могли добраться до Верхних Батога в тот же день. Однако это не беспокоило Веру Павловну. Забраться в глубину ущелья, в места, овеянные хмурой романтикой, ей очень хотелось, хотелось давно. Втайне она надеялась на то, что ей удастся встретиться с Фаризат и помириться с нею. Она знала непреклонные, крутые нравы горцев и догадывалась, какую обиду нанесла семье Казмая, но хотелось верить, что добрая воля все одолеет. Она находила себе оправдание в том, что, по ее убеждению, Фаризат все равно стала бы несчастной, может быть, еще более несчастной, чем теперь. Все это она намеревалась при случае высказать Фаризат, ее старому отцу и ее брату Ахья. Она даже готова была сделать важное признание: кто, как не она, склонила Инала к тому, чтобы Ахья был освобожден из-под ареста. И не исключено, что именно надежда встретиться с Фаризат и этим как бы оправдаться стала главным побуждением для поездки в ущелье, а проведение кампании по продаже пальто горянкам послужило только поводом.

И все же Вера Павловна еще плохо знала характер своего мужа, она не подозревала, что он предугадал возможность такой встречи и решил ни в коем случае ее не допускать.

Эльдар имел его тайное приказание и передал это приказание Аюбу — ни в коем случае не ехать до Верхних Батога. Прибегнуть к какой угодно уловке — сломалась ось телеги, сбита подкова у лошади, что угодно, — только не пробираться по ущелью дальше Нижних Батога. Ну, в крайнем случае, если все будет благоприятно и спокойно, доехать до Средних Батога, здесь переночевать, продать пальто, а потом возвращаться.

Хотя Эльдар неукоснительно исполнил все указания Инала — задержал и не пустил Казгирея Матханова вместе с женщинами, послал с ними надежных людей и убедился в том, что Аюб хорошо усвоил обязанности конвойного, наконец, ловко отобрал у воспитанников Казгирея подозрительное оружие, — хотя, казалось, Эльдар мог быть доволен своею находчивостью и распорядительностью, ему все же было как-то не по себе. Кабардинцы в таких случаях говорят: «Сердце сошло с места».

Беспокойно было и Иналу, оставшемуся в Нальчике на заседании комиссии. Беспокойно было и Казгирею.