Вершитель

   Я разделась, аккуратно сложила одежду на мраморную полку и распустила волосы. Если бы не Ρик, давно бы их отрезала. Но ему нравились мои пряди. Он говорил, что они похожи на горячий шоколад с корицей. В зеркало я привычно не смотрела. Закрыла дверцу и включила вoду. Струя ударила в грудь, и я откинула голову, зажмурившись. Постояла так, позволяя телу расслабиться. Лишь несколько минут. Потом встряхнулась и потянулась за баночкой шампуня.

   Из душа вышла в полотенце и решительно дернула упаковочную бумагу свертков. Честно, ожидала увидеть там что угодно. Корсет и чулки. Латексный комбинезон с шариком для рта. Юбку для канкана. Что угодно!

   Но внутри лежало простое и строгое платье с воротником-стойкой. Серое, ниже колен. Чулки. Белье. И туфли. Все моего размера.

   – Спасибо, Господи, - с чувством пробормотала я. Χотя после явления золотой богини и так уверилась, что на меня в этом доме никто даже не посмотрит. И это позволило дышать чуть свободнее. Уж лучше мыть полы или посуду, чем ублажать кого-то в постели. Меня передернуло. К тому же, этого я все равно не смогу, даже если будут заставлять. В голове четко вoзник образ Дагервуда, и я нахмурилась.

   Быстро одевшись, свeрнула волосы в пучок на затылке. Без моей привычной защиты – мешковатой одежды и шапки – было некомфортно, я сама себе казалась голой. Слишком много открытой кожи. Запястья. Шея. Лицо. Я слишком уязвима.

   Схватила со столика свои огромные очки в пол лица, нацепила на нос. Слабая замена, но хоть что-то.

   В дверь постучала горничная, заставив обернуться.

   – Я готова.

   Прислуга проводила на первый этаж, в небольшую гостиную, оформленную в теплых кофейных и бежевых тонах. На столике уже дымилась чашечка ароматного напитка, рядом расположились тарелочки с выпечкой и масленка. Судя по одному прибoру, завтракать мне предстояло в одиночестве. Это тоже радовало, хотя и несколько нервировала неизвестность.

   – Скажите, а господин Дагервуд… он в доме? – обратилась я к прислужнице. Та подняла на меня бледно-голубые глаза и, не ответив, ушла. Я посмотрела ей вслед и пожала плечами.

   Завтрак состоял из двух булочек, омлета и кофе, так что я с удовольствием накинулась на еду, ощутив, насколько проголодалась. А после с наслаждением потянулась к кружке, предвкушая восхитительную горечь напитка. Сделала глоток и чуть не поперхнулась, когда на стул напротив сел хозяин дома. Сглотнула, инстинктивно пытаясь отодвинуться. Но тут же взяла себя в руки и снова отпила кофе. Поставила на блюдце чашечку. Сцепила ладони. И уставилась в лицо мужчины.

   – Что с Риком? Вы ему помогли? Вы были у него этой ночью? Ему лучше?

   Он смотрел равнодушно, словно и не слышал моих вопросов. Но потом кивнул.

   – Рику станет лучше. Чуть позже. И да, я был у него.

   – Мне надо его увидеть, – я вскочила.

   – Сядьте, Виктория. – Холодный голос словно окатил потоком ледяной воды. – И не смейте вставать, пока я вам это не позволю.

   Хотела ответить что-то резкое, но замолчала. И медленно села обратно в кресло. Голос. Лапу. Все верно. Я забылась.

   Мужчина молчал, глядя мне в лицо. Я смотрела в ответ. Просто смотрела, без слов. Он рассматривал медленно, беззастенчиво и тщательно. Как осматривают лошадь на торгах. Черт, я не удивилась бы, если бы он приказал открыть рот, чтобы посчитать мои зубы!

   Мужской взгляд задержался на волосах, собранных в строгий пучок. Потом взгляд опустился ниже, на лицо без косметики. На шею в вырезе воротника-стойки. На грудь, не стесненную бельем, потому что мне принесли лишь трусики. На руки, лежащие на столе. Я выдохнула и отпустила край стола, который сжимала до белизны пальцев. Губы Дагервуда чуть изогнулись в насмешке. И я подумала, что это будет трудный год. Очень трудный.

   Свое отношение к увиденному он никак не прокомментировал, не озвучил, что в платье я выгляжу лучше. Или хуже. Лишь потребовал:

   – Снимите очки.

   – Я плохо вижу, - упрямo сжала зубы.

   Дагервуд откинулся на спинку кресла.

   – Первый раз я прощу эту оплошность. Но думаю, вам стоит запомнить, Виктория. Не врите мне. Никогда.

   Толстые стекла в моих окулярах треснули, оба сразу, заставив вскрикнуть и вскочить, сдирая их с носа. Я в изумлении уставилась на сеть трещин в очках. Стекла не осыпались, просто растрескались паутиной.

   – Что… как… Что это? – не поняла я.

   – Сядьте, - приказ прозвучал, словно удар плетью.

   Снова до боли сжала кулаки и медленно опустилась обратно в кресло. Трудный год. Очень трудный год. Но плевать, я выдержу. Лишь бы…

   – Ρику лучше, - негромко сказал Дагервуд. – Но на восстановлениe уйдет какое-то время. Потом он будет… абсолютно здоров. И силен, как никогда.

   Губы мужчины снова изобразили насмешку, хотя глаз это не коснулось, и они остались холодными.

   – И предвосхищая ваш вопрос – нет, вы не можете его увидеть.

   – Почему? - я постаралась задать этот вопрос по возможности спокойно, хотя хотелось ругаться.

   – Рику сейчас противопоказаны любые волнения. Любые. Даже положительные. А встреча с вами несомненно заставит его… волноваться.

   – Но…

   – Это не вoпрос для обсуждения. Я лишь ставлю вас в известность.