— Максим, заметь, тебя же мы нашли, — я подмигнул.
— Нашли как-то… — он посмотрел на меня, и вдруг на его лице отразилось понимание. — Ты хочешь сказать…
— Да, твои усилия не пропали даром. Просто ты был слишком категоричен. Анонимность давно уже существует ровно до тех пор, пока ты ничего не натворил.
— Но… я что… а зачем тогда? Почему мне никто не сказал?
— А ты у кого-то спрашивал? — мне захотелось откинуться на спинку, но я сидел на тумбочке. — Может, уже освободишь нас? Тем или иным способом ты своего добился, пора ответить за совершённое. Захват заложников, покушение на убийство, убийство. Сколько исполнителей ты убил, заметая следы?
— Они были мерзавцами! — Максим вскинул голову.
— А кто ты такой, чтобы судить их? Ты покушался на моих людей, и я могу убить тебя прямо сейчас, мне для этого даже шевелиться не надо.
Я вытащил телекинезом нож из потолка, и тот молнией скользнул к Максиму, остановившись точно напротив его лица. Нож завис в воздухе неподвижно, только самый кончик чуть подрагивал. А глубокие борозды на клинке демонстрировали, что до этого он действительно был воткнут в бетон. Гнилой, рассыпающийся, но бетон.
— Может, так проще будет? — мой собеседник посмотрел на нож. — Я не хочу в тюрьму. За что? Я боролся за правое дело, а несколько жизней воров и убийц — разве это не справедливая цена за те жизни, которые спасёт отказ от анонимности? Ты умный парень, согласись, это допустимая жертва!
— Знаешь, я бы может с тобой и согласился, — я снял наручники с себя и Марики, — но есть одно НО, которое превращает тебя из борца за справедливость в банального убийцу.
— Какое же? — Максим даже бровью не повёл, когда я подошёл и забрал нож из воздуха. Марика вообще встала в сторонке и сделала вид, что её не существует.
— Ты забыл принести в жертву себя. Без этого не считается.
Максим совсем сник и повесил голову. Сказать ему больше было нечего, он проиграл, и понимал это.
— Кто сливал тебе информацию о пользователях? Как ты узнал адреса моей команды? — я решил ковать железо, не отходя от кассы. Пока клиент в соответствующем настроении.
— Мне пришло бумажное письмо по почте. Там были все данные.
— И что хотел доброжелатель за помощь?
Я сделал вид, что совсем не удивлён, сам же просто охренел. Серьёзно? Бумажная почта? Она ещё существует???
— Он написал, что полностью разделяет мои идеалы, но в силу обстоятельств у него связаны руки. Пожелал мне удачи. В письме был подробный план действий, координаты людей, которые могут помочь и компромат на каждого, чтобы заставить помогать.
— Какой компромат был на Федю?
— Он убил своего соседа из ревности к жене соседа, но та ему не дала, и он убил и её тоже.
— Какой милый дядечка! Пожалуй, сдадим его полиции потом. Уверен, он сам во всём охотно признается. Значит, тебя просто использовали втёмную?
— Я проверил и перепроверил весь план, он был идеален, — в глазах Максима отразилось восхищение. — Его разработал гений!
— Пожалуй, соглашусь. Но вот взламывать таксопарк со своего компьютера было твоей ошибкой. Мы тоже его взломали, и вышли на тебя.
— Да, это было моей ошибкой! А план был идеален!
Какой-то фанатик прям.
— Не бывает идеальных планов! — я рассмеялся. — Ты не господь бог, ты не можешь учесть всё на свете!
— Ладно, сдавай меня полиции, или кому там… я согласен сотрудничать.
— Это было бы слишком просто. Коллеги, никто не возражает, если я этого борца со справедливостью заберу себе?
— Что это значит? — спросила Марика.
— А не, Марика, это я не тебя спрашивал, — я показал пальцем на ухо, — у меня тут серьёзные люди на связи.
— Я же отключил твой коммуникатор, — поднял удивлённый взгляд Максим.
— Так это через твой, — огорошил я его. — Он тоже взломан, как и твой компьютер с тремя мониторами. Мы даже новостной портал взломали.
— Почему я не удивлён? — Максим покачал головой.
— Скажи, а в плане было требование убить всех заложников, или это твоя инициатива?
— Это было в плане. Сакральная жертва — так он это назвал. Ну или она, я не знаю, от кого было письмо.