«Вертер», этим вечером…

Она остановилась посреди холла, и он нагнал ее. В конце концов должна была наступить развязка. Какой-то студент в 1770 году попал в то же положение, и в этот момент Орландо Натале готов был поклясться, что у той женщины было точно такое же выражение лица, как сейчас у Каролы… Но студент следовал законам: он не отваживался поговорить с мужем, законным и признанным церковью супругом, и в этом была ошибка Вертера: он не хотел уводить жену у мужа. Но с тех пор прошли века, к тому же он не был мечтателем-ветрогоном, да и Альберт был всего лишь специалистом по регулировке карбюраторов инжекторного типа на экспериментальных двигателях. Много всего изменилось в них и вокруг них, поэтому, несмотря на присутствие стариков и ветхость декораций, История уже не могла повториться… На этот раз финал пьесы будет иной.

И вновь он ощутил прохладу ее рук в своих ладонях.

— Нужно уезжать отсюда, — прошептал он. — Не могу объяснить вам почему, но я уверен в этом. Я увезу вас, вы не должны здесь оставаться…

Отблески света и огня, пробиваясь сквозь приоткрытые двери, отражались в зеркалах и до блеска натертой мебели, плясали на их одежде. Платье Каролы расцветилось раскаленными искрами.

— Я сама это чувствую, — сказала она. — Всегда чувствовала… Что-то здесь не так… Увезите меня.

Пряди волос обвивали его пальцы. Именно благодаря этим вьющимся волосам Карола была для него великолепно осязаемой, как ни одна другая женщина. Отныне он не оставит ее ни на секунду. Далекие отблески горящих поленьев мерцали в ее глазах — два крохотных созвездия в изумрудном океане… Ее взгляд был полон любви, и, отражаясь в этом застывшем шторме, Орландо как никогда ощущал себя полным жизни, сил и огня. Ощущения бури и умиротворенности смешались в нем… Раньше он и понятия не имел, какое это счастье — найти кого-то, с кем хочется быть рядом всю оставшуюся жизнь. И когда он открыл это для себя, его переполнило блистательное и пестрое ликование. И причиной всему была женщина.

— Коньяк!

Они обернулись к дверям салона. В отблесках света возникла Маргарет, и в глубине стаканов, которые она несла, дрожал жидкий свет оттенка прозрачной карамели. Орландо отпустил Каролу и подошел к девушке. Пока он шел, та не сводила с него глаз. И прежде чем она, обернувшись, скрылась в тени, он успел задать себе вопрос: как такое невыразительное лицо может вдруг исполниться такой драматической силы?

Три семнадцать утра.

Он знал, что Карола не придет, что она не может прийти, но даже самая мельчайшая клеточка его ждала. В кромешной тьме, царящей в комнате, он улавливал каждый шум, каждый скрип балки, пола, каждый шорох дома, прилепившегося на склоне горы, дома, медленно терзаемого временем. Он различал едва слышные всхлипы этого неприметного, почти беззвучного истязания.

Навязчивые видения роились в его голове… Два века назад молодой человек покончил жизнь самоубийством… Какой была настоящая Шарлота? Ему нужно знать… Конечно, у нее были дети, ведь Карола была ее прямой наследницей… Какой женой она была? Этот мужчина любил ее настолько, что свел из-за нее счеты с жизнью, а она осталась жить здесь… Она должна была по-прежнему спать с мужем, с добряком Альбертом, великодушно одолжившим пистолет… Нет, так написано в либретто оперы, в жизни же, возможно, он был ни при чем… Но как эта пара могла по-прежнему жить вместе и производить на свет потомство, когда в доме поселился этот призрак? Как Шарлота могла жить с этими воспоминаниями? Либо она смогла простить себе, либо убедила себя в том, что ей нечего себе прощать… Ни малейшего кокетства, ни единого взгляда, ни единого слова… Кто знает, может, однажды вечером за поворотом коридора или у фонтана молодой человек даже почувствовал на своих губах трепет губ жены Альберта… Можно было даже допустить, что…

Орландо приподнялся на локте. В другом крыле дома отворилась дверь.

Странное дело: в темноте звуки приобретают цвет и форму. Как только послышался отдаленный скрип дверей, тут же в правом углу комнаты возник идеально правильный треугольник тусклого зеленого света. Орландо затаил дыхание. Что-то ему подсказывало, что это не Карола. И потом, ее комната была совсем на другом этаже и в другой части дома.

Тишина. Должно быть, ему померещилось… К тому же коньяк, залпом выпитый вечером, лишь обострял бессонницу… Если бы Джанни увидал его в этот момент или хотя бы узнал, что он не спит в такое время, он бы пришел в бешенство. По условиям контрактов Орландо должен был…

Звук руки, скользящей по перилам… Все ближе и ближе. Кто мог идти сюда в такой час?

Пальцы тенора коснулись мрамора ночного столика, нащупали провод лампы, пробежались вниз, вверх, отыскали выключатель.

Глаза резанул поток света, и он сбросил одеяло.

На самом деле у истории могла быть и другая развязка… На этот раз Альберт мог не просто предоставить оружие — может быть, теперь он сам пожелал им воспользоваться. Почему на этот раз? Почему я сказал «на этот раз»? Ведь теперешний Альберт — не более чем смазливый кретин, бьющийся над секретом клапанов в своей лаборатории в Верхней Баварии.