Читаем Вертикаль русского мата. Батарейка Бога полностью

Вертикаль русского мата. Батарейка Бога

Поэзия Никиты Джигурды не удивит вас. Она шокирует. За ядрёным словом всегда философия, за нарочитым эпатажем – нежные звуки любви. Да, торт – это изумительно, но иногда хочется хрена.

Никита Джигурда

Поэзия / Стихи и поэзия18+

Никита Джигурда

Вертикаль русского мата. Батарейка Бога

Электронная версия книги подготовлена компанией

От всенощной вечор идя домой,

Антипьевна с Марфушкою бранилась;

Антипьевна отменно горячилась.

«Постой, – кричит, – управлюсь я с тобой;

Ты думаешь, что я уж позабыла

Ту ночь, когда, забравшись в уголок,

Ты с крестником Ванюшкою шалила?

Постой, о всем узнает муженек!»

– Тебе ль грозить! – Марфушка отвечает:

Ванюша – что? Ведь он еще дитя;

А сват Трофим, который у тебя

И день и ночь? Весь город это знает.

Молчи ж, кума: и ты, как я, грешна,

А всякого словами разобидишь;

В чужой пизде соломинку ты видишь,

А у себя не видишь и бревна.

Александр Пушкин

Вместо пролога к книге

Ночь. Камера. Волчок

Хуярит прямо мне в зрачок.

Колючей проволоки лира

Маячит позади сортира.

Болото всасывает склон.

И часовой на фоне неба

Вполне напоминает Феба.

Куда забрёл ты, Апполон?!

Иосиф Бродский

Ошейник из никеля или из золота —

Это тоска, как ты зубы не скаль.

Калька шаблонов на конус наколота

Плотно, на пику власти, как падаль.

Медальку кулоном на грудку повесят,

Взвесят все за и против и рот

Тортом партийной хрени залепят,

Чтобы был рАспят свободы аккорд.

Аборт добровольно те в душах проводят,

Кто входят в доктрину витринной игры

И грыжу жующего стада возводят

В моду во славу бабла парадигмы.

Родители – мы и родители наши,

Чашу бесстрашия в душах храня,

Нянчим детёнышей, чтоб стали краше

И милосердней сердца пацанят.

Оценят ли ясли студенческой братии

Ратные всплески веских миров,

Что без оков лжедемократии,

Тратили силы, даря нам покров

Знанья без крови и без революций

И без поллюций властной херни.

Внутрь загляни – ты пиздюк проституции?

Или ты бог, что пиздячит сквозь тернии?!

Чтобы в Любви Жизнь еблась вне хуйни!!!

P. S.

Я мог бы обойтись без мата,

Но дело, видно, хуевато!

народное

Велик и могуч русский язык

Охуеваю охуенно, до охуения хуярю,

Хуйнусь с хуёвыми хуями – хуева хуйня,

Нахуярясь, хуйни до хуя нахуярила.

На хуя? Разхуяривай на хуй. А хуя.

Хуй охуея хуйнёт в хуяярищу,

Хуйные хуевцы отхуерят

Хуйностью хуйше хуярика хуйника —

Хуйность хуярит хуистых хуят.

На хуя хуйни до хуя нахуярили

С хуёвыми хуями хуевы хуи?

Охуевая охуенно, до охуения хуяря,

Расхуяриваю на хуй хуйбистские хуйки.

P. S.

Прохуярив хуёв до хуища,

Охуев охуястым хуйлом,

Хуеряшу расхуйно – хуистинно

Хуйнокрылым всехуйным Хуёблом.

«Всем давно понять пора…»

Восстань, пророк, и виждь и внемли,

Исполнись волею Моей

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.

Александр Пушкин

Перейти на страницу:

Похожие книги

В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза