Вертикаль

Пробовал сам издавать книги, вложив в дело остатки гонораров от «Лифтов». И даже нашел молодого талантливого автора, умело косившего под Пелевина и Дэна Брауна одновременно. Но, увы, талант после первого гонорара ушел в глухой запой, а тираж еле-еле удалось пристроить оптовикам, которые через месяц вернули его обратно в квартиру издателя в связи с неликвидностью. А тот в итоге бесплатно раздал все соседям и знакомым.

Оставалось тосковать и пить клюквянку, благо тесть успешно ездил на рынок за спиртом и собирал клюкву. Жена грозилась уйти к первому попавшемуся олигарху, но пока не уходила. Подросшие детки требовали инвестиций в свое будущее, отказ от которых мог привести к тургеневщине, а то и поножовщине.

Хорошо, жизнь снова свела с университетским приятелем-филологом, подрабатывавшим теперь в крупном медиахолдинге завхозом. Брутальному журналу «Мужская работа» или сокращенно «Мура» требовался помощник редактора. Владимир Викторович ухватился за предложение. Тематика мужского рукоделия, как выяснилось, была востребована, сверхусилий и гениальности не требовала, а кормила гораздо лучше, чем дачный участок.

Верещагин принес рекомендации от авторитетных людей, выпил лимонада с редактором в ближайшем кабачке, и его зачислили в штат. «Копыто пегаса» все-таки удалось ликвидировать, отдав фирме-посреднику половину первой зарплаты. Теперь он жил относительно спокойно и благополучно, стряпая материалы про починку табуреток, приготовление клюквянки и составляя кроссворды для читателей с интеллектом колорадского жука.

Но нет… Ни на минуту нельзя расслабляться. О чем и напоминала спина бегущего с ружьем наперевес Эдуардыча.

— Не отставай, Викторыч! Вилы не потеряй!

— Бегу, бегу, — прошептал автор «Ублюдка», дыша, словно олимпийский чемпион, только что пересекший финишную черту.

А мимо проплывали похожие на детские кубики разноцветные домики и засыпанные снегом парники. Огромная коммуналка, только вместо комнат — сотки. И почему выбрали именно его комнату-сотку? Не самая вроде богатая. Кстати, в ближайшем же номере «Муры» надо поместить материал о проблемах защиты участков от беспредела. Сам и напишет. Печальный опыт получен.

На перекрестке линий сосед на мгновение притормозил. По следам, как по навигатору, определил направление и, выплевывая пар изо рта, помчался дальше, словно ковбой без лошади. К слову, у Владимира Викторовича действительно имелся GPS-навигатор. Подарок коллег на день рождения. Сначала именинник обрадовался — классная штука, модная. Но спустя неделю понял, что абсолютно бесполезная. На авто он не путешествовал, в городе ориентировался и так. Отвез игрушку на дачу. И теперь, прежде чем сходить в сортир, выносил навигатор на крыльцо и сверялся через спутник — на месте ли будка? Определял кратчайшее расстояние и шел строго по проложенному на экране маршруту. А иначе бы, блин, заблудился. Хорошая все-таки штука — научно-технический прогресс. Жаль, нельзя по навигатору вычислить, куда вещички уехали. Но ничего, на этот случай есть сосед Эдуардыч с ружьишком. Без всякого спутника дорогу видит.

Санный след, как и предполагалось, вывел к металлическим воротам садоводства и стенду объявлений, где висел единственный листок с просьбой заплатить в правление ежегодные взносы на прокладывание водопровода. По слухам, взносы собирались последние лет десять, но радостей водопровода так никто и не ощутил.

— Как пить дать, местные обнесли, — сделал очередной дедуктивный вывод человек с ружьем, окинув перспективу пламенным взглядом баррикадного демократа.

Под «местными» подразумевались жители небольшого областного городка, затерявшегося в трех верстах от садоводства. Градообразующий цементный завод погряз в долговых расписках, жители сидели на хлебе и воде без всяких перспектив. Наиболее оголодавшие совершали набеги на дачные участки сытых городских сограждан. Судя по прихваченным у Верещагина маринованным грибам, в городке цементников начинался голодомор.

Санно-шелуховый след тянулся вдоль жидкой лесополосы, ограждающей канаву, по которой якобы и собирались тянуть водопровод. Дальним концом канава упиралась в гигантский металлический бак, распространявший в радиусе ста метров аммиачное зловоние. Кому принадлежит бак, никто не знал и особо не интересовался, ибо в дачном хозяйстве был бы абсолютно невостребованной вещью.

— Я так чувствую, картошечку мою тоже они, суки, покопали, — предположил следопыт, — а я на кабанчиков грешил.