Вертикальная радуга

— Не скрою: твоё ползанье ночью меня забавило и не давало уснуть до самого утра.

— Так значит, там кто-то был, — хрипло сказал я. Снайпер не понял. Нахмурился.

— Где «там»?

— В развалинах. Я чувствовал.

Старик вспыхнул.

— Неправда. Ты не мог меня чувствовать. Я маскировался. Меня никто никогда не чувствует! Понял?!

— Понял.

— Я мог убить тебя в любую секунду. Тебе повезло, что «мобильник» здесь не ловит — слишком далеко от города. Я не знал кто ты! И не мог позвонить хозяину.

— Зачем?

— А вдруг тебя прислали в последнею очередь? Ты ведь на самом деле, потом пригодился. Никто не знал, что они притащат пулемет.

Увидев, спускающегося с пригорка, злобного парня с помповым ружьём на изготовку, мне сделалось страшно и захотелось уйти. Снайпер проследил мой взгляд. Резко обернулся и расслабился.

— Свои, — сказал он.

Для кого-то и «свои». Я усиленно заживал «Орбит». Черный плащ развивался при каждом быстром шаге. Боец стремительно надвигался, подобный вековому торнадо, знающему своё мертвое дело.

— Что за малец? Кого поймал? Давай, в расход его и идем к хозяину.

— Это он.

— Правда? — мужчина остановился и почесал помповиком голову. Смотрел он на меня с удивлением и, слов у него больше не находилось.

— Ладно. Кончай его. И пойдем к хозяину.

Снайпер не торопился. Спросил:

— Ты их поймал?

— Ушли. Пулеметчика не смог достать — прикрывался своим боссом, как щитом. Нечестно! Зато я достал «смотрящего»! И до погони тоже один раз попал.

— И я достал, — сказал снайпер. «Весельчак» пожал плечом, принимая очевидное:

— Дело сделано.

— Почти. — В голосе прозвучала сомнительная ирония. Я бы тоже взорвался эмоциями под таким скептическим взглядом.

— Я всегда заканчиваю то, что начинаю! Днем раньше, днем позже! Какая разница? Хочешь, я опущу мальца? — Затвор помпового дробовика лязгнул. — Хочешь?!

— Успеем. Идем к хозяину.

Я решил остаться. Нет ничего прекраснее отдыха. Какое чудесное сырое утро.

— Ты с нами, — сказал снайпер, а его друг, проявив сноровку, быстро подобрал Тевтона и, как бы невзначай, стукнул меня рукояткой по плечу. Стало обидно: немецкий друг снова подвел и предал, принимая чужую сторону. А как я его ласкал! Сколько с ним разговаривал!

— Классная пукалка! Стреляет?!

— Нет, — сказал я. Тевтон в чужих руках коротко пролаял, выпуская из себя пули в хмурое небо без облаков.

— Обманываешь, — укоризненно сказал боец. — Нехорошо. Мы же к тебе с открытой душой… — И снова удар автоматом. — Вставай.

Не в силах ничего сказать, я отрицательно закачал головой.

— Не хочешь? — удивился друг снайпера. — Так я заставлю!

— Не заставляй, — сказал старик и, предвидя возможный вопрос, добавил, — никуда он не денется.

Откуда он знал? Лично мне хотелось обратного от его вывода. Найти бы велосипед! «Кожаный плащ» растянул губы в волчьей улыбке и, сплюнув, зашагал к недостроенному заводу, не оборачиваясь

— Не беги, — сказал снайпер, проходя мимо меня.

Я заплакал. Проклятые слезы лились без остановки, и мне очень хотелось сейчас оказаться дома. Хорошо бы вернуть время назад: оказаться на заводе, просыпаться в половине пятого, считать дни до зарплаты. Если тогда было плохо, то сейчас что? Я даже не смог найти подходящего слова и просто продолжал растирать слезы по лицу до тех пор, пока не увидел в метре от себя пистолет, зажатый в руке трупа с неузнаваемым теперь лицом. Через секунду я уже искал место на себе, желая, чтобы оружие и легко вынималось и в то же время находилось под рукой. Я успокоился. А когда укромное место нашлось, перестал и плакать, чувствуя прилив сил — не автомат, но уж точно не предатель — звездочка на рукоятки, наш пистолетик, я такие в кино про войну видел.

Скрестил руки на груди. Улыбнулся. Посмотрел на небо, желая увидеть облака — тщетно. Перевел свой взгляд на завод и вовремя: снайпер вышел из темной дыры входа и коротко свистнул. «Не мне, конечно», — решил я, но на всякий случай пристально посмотрел на сутулую фигуру. Старик властно махнул рукой, приглашая.

И я пошел.

* * *

Фигура в черной одежде неумолимо надвигалась. Я чувствовал свою кончину. Смерть пахла дешевым банным мылом. Я уже отчетливо видел зловещую надпись «Адидас» на засаленном спортивном костюме и многообещающею улыбку. Прежде, чем лицо разлетелось миллионом осколков, рот исказился и требовательно, протяжно зазвонил.

Я проснулся. Покосил глазами, рассматривая потолок, скомканное полотенце на полу, аккуратно сложенные вещи на стуле и окончательно пришел в себя.

Звонить в дверь не переставали. Ясное дело — это была милиция. Я её ждал, но не так скоро. В книжках всегда пишут, что сложное дело раскрывается в течение трех дней. Я рассчитывал, что на меня выйдут через двое суток. Посмотрел на часы. Хмыкнул. Оказывается кому-то достаточно и шести часов. Что ж. Дело и в правду не сложное.

Я поднялся с кровати уже одетый и готовый.