Вертоград

Не дело следователя бегать по туалетам в поисках компромата, но только так и нашлись краденые купальники. Подозреваемой Лазуткиной простили девичьи шалости, уголовного дело возбуждать не стали, следователь Александрова оценила материал как малозначительный ввиду компенсации нанесенного ущерба.

– Ладно, что я тебя от работы отвлекаю, да и у самого на скоро совещание. Хочу только напомнить, что с этого дня все поручения от моего имени раздаю я. Понятно?

Надо резко разделить функции. Один раз его подставили, но больше попадаться желания нет. Вероника вжимается в кресло.

– Генерал какой-то плыл на яхте, вот шеф и суетился. Спасибо за блинчики.

Нет в этом городе генералов, исключая тех, кто вышли в отставку и купили домик.

– Ликаноров?

– Надо подумать.

– Я подожду. Еще закажем?

– Хватит. Я ни диете.

Наконец, осенило. Кто-то едет на яте. Это Хлебнов, который все делает в последнюю минуту.

Раз-два-три. Хлебнов на яхте едет в отпуск, но отель он бронирует через следственный отдел.

– Ладно, извини, Вероника. Обо всем доложишь следователю. Пойдешь на прием и изложишь подробно. А теперь нам пора.

Он встал и подцепил на ходу свою даму, которая украшала теневую сторону набережной своей оранжевой юбкой, как орденом.

Впереди столько дел. Неробов перехватывает следователя Гришину в буфете, чтобы поговорить по-дружески. При том, что друзьями они не являлись. Хотя оба длинные и худые – только одна средних лет, а другой – в возрасте.

– Приятного аппетита, Инна Николаевна, хорошо выглядите, – сказал Неробов весёлым тоном.

Инна одарила его тяжелым взглядом, который не сулил ей успеха среди мужчин.

– Следствие по убийству Дубровина ведет Заварзин, из области. Знаете его?

– Встречались, когда работал дознавателем. А что, других не нашлось?

– Хотите сказать, что из всех экономически неэффективных бройлеров, что вырастила наша система, этот не дотягивает до медицинского минимума?

Лучше не скажешь.

– Еще Павел Александрович в область писал, следователя на усиление просил, но пока только одного Заварзина прислали, да и того на два месяца. Вот наш коллега, приехал опыт перенимать или своим делиться. Прошу любить и жаловать, Николай Ильич.

На совещании городской прокурор и прокурорские следователи, а также убойное отделение уголовного розыска. Абросимов отсутствует, он все еще работает на месте преступления.

Заварзину на любовь наплевать, он прислан в город поднимать раскрываемость и нежданно-негаданно угодил на свежее убийство.

В присутствии нового начальства Журавлев перестает изображать из себя ковбоя, который на всех забил, он теперь сама внимательность. Подмигивает Неробову, ему тоже пора включиться в игру добрых следователей.

– Вот Николай Ильич инструктаж проводит, – представляет его Журавлев.

Прозвище Жула он принес с прежнего места работы в области. Было Жура, но потом изменили, видно, лучше подходит.

Глаза темные, мутные, будто с перепоя. Не иначе, его по малолетке задерживали, размышлял Неробов. До колонии дело не дошло, но на учете значился. Потом исправился, военное училище закончил и теперь в органы правопорядка подался. Шрам на скуле, вокруг глаз темные круги.

– Что, поставил к бетонной стене и расстрелял? – шепчет Инна.

Старший следователь Заварзин вызывает Неробова с Журавлевым для беседы.

– Что нового, сужу по сводке, – говорит он. – А вы тут сидите-посиживаете?

– Работаем на колесах, – отвечает Жула.

У него первого берут материалы на проверку. Он отдал бы все свои дела с превеликой радостью, но Заварзин их сразу возвращает, ставя пометку в своей книжке. Фиксирует ухудшение оперативной обстановки по городу.

– Труп, зато у нас затишье с кражами, боюсь, ненадолго, – бормочет Неробов.

Дело об убийстве полковника у него забрали, и есть большой шанс, что оно пополнит картину нераскрытых убийств.

Артем Андреевич задает вопросы. Не имел ли Дубровин в последнее время конфликта с коллегами. Юрист не зря ест свой хлеб, он всюду успевает и опросил уже всех сотрудников. Кто-то ему сообщил, что полковник в последнее время ходил весь дерганый. Неробов представляется ему вероятным кандидатом в подозреваемые, поэтому он и оставил его допрос напоследок. Однако и Николай Ильич – человек непростой и быстро меняет условия игры. Удар еще не занесен, а он отбивает разящую руку.

– Сами придумали, Артем Андреевич? Рабочие разногласия в методах ведения следствия сводите к убийству из личной неприязни?

Заварзин прожигает его взглядом. Он не привык встречать отпоры. По второму разу он повторяет доводы, не подтвержденные фактами, без которых его версия повисает в воздухе.

– Всё? – спрашивает Неробов. – Стесняюсь спросить, имеются ли еще какие улики?

В глазах собеседника он видит холодную решимость перегрызть ему горло, но оправдать эту ярость ему нечем. Такой неконтролируемый гнев встречается у алкоголиков, у которых есть только два пути – напиться или умереть. В следственных органах они долго не задерживаются.

Напав на жилу, Неробов считает нужным ускорить процесс:

– Еще раз увижу, что вы копаете под меня, отправлю вас туда, откуда приехали.