Вертолет-Апостол возвращается (СИ)

А Чудик долго размышлял о том, как бы поделикатнее сообщить ей о случившемся. Ведь нельзя же прямо сказать, что в комнате с двумя нулями есть чёрный ход, через который успешно ускользнул афри­канец. БРЕД!!!

Но вдруг она посмотрела на него с вожделением, я бы даже сказал, с плохо скрываемой похотью. Это был удар! Удар в «девятку».

Чудик просто словил в «калитку», конкретно поймал в «домик».

На него раньше женщины никогда не смотрели с желанием. Даже бальзаковского возраста. Даже когда он был юношей. Даже когда он был женат, то и жена не смотрела на него как на мужчину (как на самца, как на жереб­ца), даже в первую брачную ночь, если она у него была. И мужчины нико­гда не смотрели на него с похотью. Никто никогда не хотел его, за исключением соседского кобеля Маркела, который хотел всех и всегда, который желал всё, что движется, и постоянно готов был об это потереться своим половым «агрегатом».

Здраво поразмыслив, пораскинув мозгами, Андрюша понял, что ни разу не спал, в смысле не занимался любовью с мулаткой, которая не без вся­кой задней мысли смотрела на него у входа в мужской туалет. И он вы­скользнул, точнее, вышел бравой походкой походного генерала и отрапор­товал на ломанном английском, что у её друга нет проблем, просто у него абстинентный синдром. Причём последнее он произнёс по-русски, так как английские варианты в его голове отсутствовали, а девушка видимо поня­ла это по-своему, или вообще не поняла, но все равно мило заулыбалась, и предложила проводить любезного знакомого в партер-с, где, как оказалось, их пути пересекались.

Но, дойдя до вожделенной двери, они, по обоюдному согласию, не пошли туда, а решили удалиться из театра для дальнейшего времяпровождения в обществе друг друга.

После пешей прогулки по Петровке, затем по Столешниковому переулку, мимо памятника Юрию Долгорукому, они приблизились к ресторану Арагви, где Андрюша гордо припарковал свой Запорожец. Он хотел пока­тать свою новую подружку на этом чуде советских чугунолитейщиков, но его мечты рассыпались в пух и прах, потому что с его автомобиля прими­тивно украли колеса, и Чудик даже подумал о том, не установить ли ему на машину камеры слежения, да ещё и ночного видения. А пока он стоял, и снег падал на его широкую шляпу и на его новую знакомую.

Андрюша вызвал «ангелов» (естественно не по сотовому). После того как они наконец поставили его «Пепелац» на ход, романтич­ная пара отправилась-таки по намеченному заранее маршруту.

Они ехали по вечерней Москве, и в кабине, приглушая скрип пластика, и прочих деталей отделки салона, лейтмотивом играла чудесная композиция профессора Лебединского, и девушка колоритного происхождения подумывала о том, как бы отдаться этому сильному, грубому, но нежному и ласковому русскому медведю... А Андрюша был увлечён управлением своего автомобиля, так как это доставляло ему огромное наслаждение. Он даже иногда ругался матом при перестроениях. А ему сигналили изо всех сил, но Чудик и не подозревал, что причиной тому являлось полное отсутствие зеркал заднего вида, как, впрочем, и указателей поворота, не го­воря уж о стоп-сигналах. Эти вещи Андрей Чудин считал предметом рос­коши и не ремонтировал их.

Так же предметами роскоши в автомобиле он считал звуковой сигнал, стояночный тормоз и показатели уровня топлива и скорости.

После небольшой пробки на два с половиной часа, вынужденную остановку инспектором, и штраф за отсутствие технического осмотра за этот год, Запорожец, наконец, вырвался из потока машин и помчался по Варшавке, мощно разбрызгивая грязную жижу дорожной соли своими но­выми колёсами...

Глава 20. ЛЮБОВЬ-МОРКОВЬ И ВСЁ ТАКОЕ…

И вот они добрались до уютного гнёздышка Чудика и вошли в квартиру, которая насквозь пропахла маринованными грибами, луком и кошачьей мочой.

- О! Это и есть локомотифф русская экзотия!!! Я вьидела гет оит оф объщяжьитие, ин лерн москау юниверсити...

Тут надо было бы отметить, что она, конечно, в совершенстве владела русским языком (в нескольких смыслах), но решила подыграть своему новому другу, так как он первый начал общаться с ней на ломаной смеси несколь­ких языков, хотя на самом деле, так же как и она, знал лишь один.

Вообще-то она ни чему не удивлялась. Она скинула своё горностаевое пальто на диван, плотно покрытый пылью. Но Чудик не обратил на это внимания. Ему в голову пришла мысль, и не хотела покидать столь уют­ный резервуар.

Мысль эта заключалась в том, что ему раньше ни разу не доводилось пробовать, когда женщина делает ЭТО орально, потому что жену об этом он просить стеснялся, а с любовницами у него на это не было времени, впрочем, как и самих любовниц, а равно, как давно и жены...