Веруча

Он вновь почувствовал укол страха. Постепенно он справился с собой, успокоился. Мое существо, сущность, заключены сейчас в мозг этого животного, думал он, я управляю им, как всадник лошадью, хотя я здесь не весь: что-то от меня осталось там, наверху. Ничто не может причинить мне вред — ведь я наверху, на каре, вместе с Селкасом… Я не здесь, не под водой, я не завишу от этого огромного существа.

Самовнушение не работало. Он был здесь, и его сознание было заключено во вполне конкретную область мозга живого существа, поэтому он чувствовал чье-то постоянное присутствие рядом с собой, подобно человеку, интуитивно ощущающему, что в комнате есть животное: он чувствовал взрывы животных инстинктов, страха, ужаса, когда пытался управлять их «общим» телом.

Он выбрал неверный способ. Ведь он был человеком с двумя парами конечностей, привыкшим перемешаться по поверхности, ощущая силу ее притяжения, силу гравитации. Он никогда не думал о том, как функционируют в каждый данный момент его легкие, как стучит сердце, как бежит кровь. Будь у Эрла много времени, он, конечно, в совершенстве изучил бы все ощущения и системы контроля над всеми органами, ощущениями, механикой движений — но сейчас это было лишним. Он был ведущим в сознании животного, но его собственный мозг не мог полностью вытеснить мозг-донор; он мог только стараться использовать его в нужном ему направлении, мысленно давая конкретные приказы.

Он подумал, стараясь приказать:

«Спускайся на глубину!»

Становилось все темнее; однако он легко различал окружающие предметы, несмотря на привыкшее к дневному свету зрение. Перед ними мелькнула стайка мелких рыбок, и он автоматически открыл пасть: сработал рефлекс, пища была проглочена, и это ускорило ток крови, добавило сил.

Он повернул в сторону берега. Эрл не знал, где находится, зато это прекрасно знал декапод. Пространство воды, окружавшее его, постепенно светлело; росло и странное ощущение угрозы, опасности, которая угрожала зверю на мелководье. Срабатывал первобытный инстинкт выживания.

Откликаясь на предупреждающие об опасности сигналы, декапод доплыл до края прибрежного рифа и остановился. Скальный риф возвышался перед ним, вокруг, раскрыв зубастые пасти, угрожающе вились угри. Декапод сделал парочку угрожающе-предупреждающих выпадов — и они неохотно поплыли прочь. Декапод стал погружаться; вокруг становилось темнее, предметы теряли ясность очертаний. Эрл осматривался, пытаясь увидеть шнуры кабелей установленных Изаном маяков, которые отмечали местонахождение корабля.

Корабль показался ему меньше, чем это зафиксировала его собственная память; он словно игрушка лежал на дне, чуть погрузившись в ил. Эрл понял, что на восприятии сказываются размеры декапода. Он приблизился к кораблю, пытаясь конечностями и щупальцами поддеть и поднять его вверх. Дважды он терпел неудачу, затем ему удалось одной лапой зацепить открытый люк; увлекая за собой корабль, декапод стал подниматься к поверхности. Он поднимался очень быстро, торопливо, не обращая внимания на угрожающие провокации встречных гигантских угрей, которые стремительно откусывали частички его тела и отскакивали в сторону, словно шакалы. Из многочисленных ран сочилась кровь, но он словно не замечал ее. Количество угрей росло; их привлекал запах крови, и декапод поднимался наверх в их плотном кольце, словно опутанный канатами и сетями. Стало светло, он увидел прибрежные скалы рифа. Он двинулся туда, ближе к берегу; его тело вместе с обшивкой корабля царапало камни, скальные выросты… но он упрямо тащился дальше, к берегу, на свет солнца.

Вытащить корабль на берег было выше его сил. Вес его тела без поддержки слоев воды стал огромен, зверь еле полз по дну. Бросив свою ношу, декапод развернулся, стремясь в спасительные глубины. Теперь он почувствовал, как болит израненное тело, увидел висящую сломанную лапу, на изломе которой были видны куски мяса. Он уплывал все дальше от корабля, окрашивая кровью воду, водоросли и вьющихся над ним угрей. Освободившись от ноши, декапод мог легко избавиться от преследователей: либо используя преимущество скорости, либо уничтожив их физически.

Но Дюмаресту не надо было оставлять декапода в живых. Он должен был убить его перед тем, как исчезнет сам. И он замедлял и замедлял движение зверя, подставляя бока хищным угрям, чувствуя всепоглощающую боль, страдая, ожидая близкую смерть…

Селкас медленно и взволнованно произнес:

— Эрл, я очень беспокоился, не знал, что предпринять! Мне сначала показалось, что ты умер, но потом, слава Богу, мне пришла мысль сделать тебе массаж и искусственное дыхание.

Эрл смотрел на свое тело. Оно было покрыто синяками, ссадинами, большими и малыми ранами; в некоторых местах были наложены повязки.

— Сначала с тобой было все нормально, — рассказывал Селкас, — а потом ты начал буквально драться: нападать, защищаться — мы не знали, что делать.

Он смочил в воде полотенце и положил его на лоб Эрлу.

— Веруча? — голос Эрла был тих, но тверд.