Верую…

Хабалов. Это совершенно неверно. Позвольте мне дополнить. Уже отсюда, из крепости, будучи в заключении, я послал довольно длинное прошение или рапорт на имя министра юстиции, в котором изложил, что, если бы и в самом деле по моему распоряжению были даны пулеметы, я не мог сделать этого словесно. Откуда их взять? В моем распоряжении могли быть пулеметы только в частях войск, да и то в гвардейских. Гвардейские же пулеметы мне подчинены не были как начальнику гарнизона; а в остальных частях они были подчинены инспектору войск. И если бы я даже и желал дать какому-то Гордону пулеметы, то я не мог это сделать: мои предписания не были бы исполнены… Затем — артиллерийский склад (он назывался окружной артиллерийский склад), он не только пулеметы, но даже патроны для пулеметов мне не отпустит!.. Следовательно, если бы Гордону были даны пулеметы, то исключительно по распоряжению главного артиллерийского управления и никоим образом не мною. Повторяю: даже если бы я и желал дать, то не мог бы этого сделать. Но вот, уже написавши все это в заявлении к министру юстиции, я вдруг спохватился… Я вспомнил, что существует воздушная оборона Петрограда… Эта воздушная оборона города находится в ведении начальника генерала Бурмана. Оборона эта состоит из ряда учреждений разведочных и полевых, то есть из радиостанций, расположенных частью далеко от Петрограда, частью ближе, затем из ряда прожекторов, устроенных в Петрограде и его окрестностях, и, наконец, из целого ряда батарей противоаэропланных, — в том числе и пулеметных батарей, — причем пулеметные состоят из разного числа пулеметов: один-два-три пулемета. И эти пулеметы размещены, действительно, в Петрограде на некоторых зданиях. Есть, например, такие пулеметные противоаэропланные батареи на здании Зимнего дворца…

Председатель. А на частных зданиях они есть?

Хабалов. Весьма вероятно, что есть и на частных… Но дело в том, что на эти воздушные батареи есть план у того же генерала Бурмана, где все нанесено и где сказано, где сколько стоит… Единственно, что я допускаю, что, может быть, в этот день, 27 февраля, эти противоаэропланные пулеметные батареи стреляли против жителей. А может быть, они стреляли и против правительственных войск. Может быть, они начали стрелять потому, что в них начали стрелять, — господь их ведает!.. Словом, я настолько мало о них знал и думал, что ни тогда министру юстиции, когда он меня спрашивал в Думе, не сказал, ни потом, писавши об этом бумагу, — я, так сказать, начисто забыл об этой воздушной обороне. И вдруг вспомнил. И вот такая догадка…

Апушкин. Кому был подчинен генерал Бурман?

Хабалов. Он был подчинен мне».

56. ТЕЛЕГРАММЫ, ПИСЬМА, ГАЗЕТЫ

Телеграмма императрицы Александры Федоровны из Царского Села в Ставку — государю императору:

«27.2.17. 11 ч. 12 м. Революция вчера приняла ужасающие размеры. Знаю, что присоединились и другие части. Известия хуже, чем когда бы то ни было.

Алис».

Телеграмма в Ставку:

«27.2.17. 13 ч. 03 м. Уступки необходимы. Стачки продолжаются. Много войск перешло на сторону революции.

Алис».

Телеграмма в Ставку:

«27.2.17. 21 ч. 50 м. Лили провела у нас день и ночь — не было ни колясок, ни моторов. Окружной суд горит.

Алис».

Из письма Н. С. Маркевич: