Вервольф Лин

-Все будет хорошо, принцесса. Надо поесть и выпить чай с ромашкой. Мама заваривала тебе ромашковый чай? – с этими словами он отпустил меня и вышел на секунду за дверь, чтобы внести потом поднос с вкусно пахнущей едой. Однако мой организм отказывался слушать даже запахи, поэтому я тут же прижала левую руку ко рту, дабы меня не вырвало.

Человек с добрыми глазами заметил это, поэтому остановился и тут же вышел обратно. Вернулся он с чашкой воды в руках.

–Держать сможешь? – коротко спросил он и, не дождавшись ответа, сам начал поить меня. Несколько капель стекли по моему подбородку вниз, неприятно холодя кожу. Я поежилась, отчего правая рука неприятно заныла. Джером отодвинулся и очень внимательно посмотрел на меня.

–Тебе предстоит неприятная ночь, потому что сегодня полнолуние. И каждое полнолуние твое тело будет ломить сильнее. Не пугайся этого – ты всего лишь растешь. Как зубы режутся у младенца, так и твое тело преображается в нечто совершенное. Ты не будешь одна на своем пути – я проведу тебя. Сейчас ты не поймешь моих слов, но, для отчистки совести, я должен был сказать это. Твои родители знают, что ты здесь. Так всем будет лучше.

Мне стало тяжело дышать, а сердце снова забилось чаще. Этот человек не пугал меня, но он был чужим. Как я хочу домой! Я сглотнула очередной приступ, чтобы не испачкать кровать, и коротко кивнула головой. Джером расплылся в улыбке и прошептал:

–Умница, принцесса. Но чай все равно придется выпить.

С этими словами он вышел за дверь, а я, наконец-то, смогла очистить свой желудок в тазик, так удачно стоявший у моей кровати.

Прошло пять лет.

Я сидела и пыталась играть на флейте, которую для меня сделал Джер. Уже пять лет.… Как быстро летит время в детстве! Тебе кажется, что ты никогда не вырастешь, что так и останешься маленькой девочкой, играющей в куклы, бегающей по полям, находящей в каждой мелочи некое волшебство. А потом наступает точка невозврата, когда все опостылело и назад пути нет. В такие моменты слишком ярко вспоминаешь свои игры в детстве, свою беззаботность.

Как и любого ребенка, меня тянуло на приключения. Я была обычной девочкой, которая мечтала о своем принце, лицо которого с каждым днем стиралось из моей памяти. Но, всегда есть "но"… Каждое полнолуние меня разрывало на части, словно мои кости ломали и собирали заново весь скелет. Почему – мне было не понятно. Только в голове звучала фраза Джерома о взрослении, которая не помогала разобраться во всем. Разве все дети проходят через такие пытки?

Я много гуляла, собирала цветы, ягоды, грибы. Каждый вечер под моим окном пел соловей. Я ходила гулять даже ночью, когда Джер засыпал.

Я так и не смогла пообщаться с Владом с тех пор , а что произошло той ночью пять лет назад, я так и не узнала. Как и не знала, что стало с моими родителями и Лиамом. Я безумно скучала, особенно по ночам, поэтому и сбегала из дома. Но Джер следил за мной: невидимой тенью он шел след в след, словно охранял от чего-то недоступного моему взгляду. Он четко очертил границы мест для моих прогулок и, когда я выходила за рубеж, появлялся из мрака.

Несмотря на все детали, отношения у нас складывались замечательно. Он старался заменить мне отца, играя со мной и обучая меня. За эти пять лет он научил меня писать, читать, немного готовить. Он делал мне игрушки, теперь решил научить играть на флейте. Каждый вечер он рассказывал истории из своей жизни. Оказывается, он поселился в этом доме после смерти своей сестры, которая была смыслом его существования. Он воспитывал здесь своего племянника до двадцати лет, но его отец забрал мальчика, чтобы научить манерам, дабы ввести его в высший свет. Муж сестры Джера был графом, известным в этой округе, что вызывало диссонанс в моем неокрепшем разуме: разве может жена графа жить в деревенском домике? Жены графов живут в замках или, на худой конец, в поместьях.

Осень в тот год радовала нас своими теплыми деньками на протяжении всего сентября. В такую погоду хочется гулять, наблюдая за танцами падающих листьев. Золотые леса, отражающиеся в глади синего озера, – это была прекрасная картина, на которую хотелось любоваться дни напролет. Чем я и занималась. Однако, мне полагалось находится только на одном берегу, потому что здесь заканчивалась граница Джера и начинались владения у замка.

Сидя на берегу, касаясь пальцами воды, я думала о Владе. Почти каждый день передо мной вставал образ моего спасителя: его волнистые волосы цвета воронового крыла, его тонкие губы, пронзительные голубые глаза. Странным было то, что я слышала, как он приходил к Джерому поздно ночью. Задавая одни и те же вопросы, он тихо входил в мою комнату, садился на колени перед кроватью и шептал мне на ухо: «Я всегда рядом». И я словно чувствовала его присутствие каждый день, где бы я не находилась, куда бы не пошла.