Вервольф. Осколки коричневой империи

Первый подобный случай был зафиксирован в конце 1945 года, когда было задержано пять немцев, пытавшихся нелегально пересечь границу. Со временем их число стало расти. В печально известном Аусзиге подобные «диверсанты» оставляли листовки, в которых «просили» чехов заботиться о немецкой собственности, так как в ближайшем будущем ее предстояло вернуть в целости и сохранности. В нескольких случаях нарушители границы устраивали поджоги и расправлялись с чешскими пограничниками. В первых числах апреля 1947 года члены подобной группировки убили таможенника в пограничном селении Горкау. Год спустя был застрелен известный коммунист, этнический немец по национальности, — Огастин Шрам. Сами же этнические немцы считали Шрама предателем, который не только служил в Красной Армии, но и помогал чехословацким властям депортировать его соотечественников.

Самый серьезный пограничный инцидент произошел в ночь с 6 на 7 сентября 1946 года. Тогда группа из 200 судетских немцев пересекла границу между Моравией и советской зоной оккупации Австрии. Большинство нарушителей происходило из городка Шоссенбург, который был тут же разграблен. Ближе к утру завязался самый настоящий бой. Чешским пограничникам все-таки удалось вытеснить нападавших на австрийскую территорию.

Такие инциденты создавали изрядную напряженность не только между чехами и немцами, но и между Чехословакией и Польшей и даже СССР. После боя в Шоссенбурге власти Чехословакии заявили решительный протест, обвинив австрийские должностные лица в пособничестве налетчикам. Более того, утверждалось, что набег был совершен с ведома бургомистра городка Шратенберг. Чехи обвиняли советское руководство в том, что на советской оккупационной территории Австрии свободно действовало детище «Вервольфа» «Судетский добровольческий корпус», который свободно перемещался из Австрии в Польшу. Досталось и американцам, которых власти Чехословакии обвиняли в помощи «судетскому реваншизму». Виноваты были все, кроме самих чехов. Справедливости ради заметим, что сами чешские пограничники никогда не соблюдали установленные границы.

Южный Тироль

Двигаясь на юго-восток по «зарубежной сфере» деятельности «вервольфов», мы придем к важнейшей пограничной области — Южному Тиролю, области в Северной Италии. В отличие от Чехословакии Италия была страной, входившей в ось «Берлин — Рим — Токио», а потому никогда не выступала с требованиями по восстановлению контроля над этой территорией, заселенной немцами. Их количество составляло где-то 200 тысяч человек. В 1945–1946 годах был поднят вопрос о судьбе этой территории и возвращении населения Австрии, которой до 1919 года принадлежал Южный Тироль. Естественно, здесь и речи не шло о «диких высылках» в стиле чехов или перегибах, столь часто творимых поляками.

Тем не менее в период между двумя мировыми войнами итальянцы рассматривали немецкое население Южного Тироля как неких «отевтоненных латинян», которых надлежало обратно итальянизировать. Население Южного Тироля в штыки встречало подобную политику и в 30-х годах возлагало огромные надежды на Гитлера как наиболее реального конкурента Муссолини. Однако нацистский режим, несмотря на повышенную «заботу» об этнических общинах немцев, проживавших за рубежом, не был готов до конца отстаивать интересы южных тирольцев, так как был заинтересован в геополитическом союзе с Италией. Берлин явно находился в затруднительном положении, выбирая между итальянскими союзниками и пронацистским немецким национальным меньшинством, которое любыми силами хотело войти в состав «Великого рейха». В 1939 году между Гитлером и Муссолини была достигнута договоренность о переселении южнотирольских немцев на территорию рейха. Тот, кто считал себя немцем, мог перебраться в Германию, те же, кто считал себя итальянцем, мог остаться. Почти четверть проживавших в Южном Тироле фольксдойче готовы были самостоятельно перебраться на «Великую Родину». Другая часть немцев хотела оказаться на территории Германии, но не хотела уезжать. А потому они ждали, что Италия передаст эти земли рейху. Третья группа немцев, не желая принимать итальянизацию, тем не менее хотела оставаться на своей земле. Естественно, это привело к некоему расколу между теми, кто высказывался в пользу новой родины («оптанты»), и теми, кто не хотел покидать Южный Тироль («бехиндеры»).