Весь АЗИМОВ. Фантастическое путешествие

Есть контакт! Судно продолжало опускаться все ниже и ниже, пока на половину не оказалось под поверхностью раствора. Техник подержал его в таком положении несколько секунд, а затем медленно, еле заметно стал ослаблять захваты. Окончательно убедившись, что ни один из них не зацепил корпус субмарины, поднял захваты из раствора.

С облегченным вздохом «Ф-ф-фу» он отключил захват и разжал металлическую кисть.

— О’кей, пошли отсюда, — сказал он стоящим по бокам спутникам, и, спохватившись, гаркнул официальным тоном: — Корабль в ампуле, сэр!

— Отлично! — откликнулся Картер. — Проверить команду!

* * *

Перемещение из Модуля в ампулу было проведено, с точки зрения нормального мира, с предельной осторожностью, но для «Протеуса» оно таковым не оказалось.

Отстучав сигнал «ВСЕ В ПОРЯДКЕ», Грант, преодолевая внезапный приступ тошноты, когда Модуль стал подниматься кверху, спросил:

— И что теперь? Дальше будем уменьшаться? Кто-нибудь знает?

— До начала следующего этапа миниатюризации, — сказал Оуэнс, — мы пойдем на погружение.

— Погружения во что? — поинтересовался Грант, но не получил ответа. Он снова попытался приглядеться к смутным очертаниям зала миниатюризации и в первый раз заметил окружающих лодку гигантов.

То были два стоявших рядом человека — точнее, в падающем снаружи туманном свете, человекообразные башни, тела которых уходили вверх и вниз, словно Грант смотрел на отражение великанов в кривом зеркале. Пряжка пояса на одном из гигантов для Гранта представляла собой металлическую плиту со сторонами в фут длиной. Видневшиеся далеко внизу ботинки были каждый размером с железнодорожный вагон. Высившаяся далеко наверху голова несла на себе горный хребет носа, прорезанный двумя туннелями ноздрей. Великаны двигались со странной медлительностью.

— Субъективное восприятие времени, — пробормотал Микаэлс. Прищурившись, он посмотрел наверх, а потом перевел взгляд на часы.

— Что? — переспросил Грант.

— Еще одно из предположений Белински: восприятие времени меняется в ходе миниатюризации. Привычный отрезок времени удлиняется так, что для нас пять минут превращаются в десять, насколько я могу судить. Эффект растет по мере продолжительности миниатюризации, но я не знаю, в каких отношениях с восприятием времени. Белински нуждался в экспериментальных данных, которые теперь мы сможем ему предоставить. Вот посмотрите… — он протянул Гранту свои наручные часы.

Грант глянул на них, а потом на свои. Секундная стрелка не бежала, а ползла по циферблату. Он поднес часы к уху. В их корпусе раздавалось лишь слабое урчание, но оно приобрело басовые нотки.

— Это нам только на пользу, — сказал Микаэлс. — В нашем распоряжении всего час, но для нас он растянется на несколько часов. Может, и больше.

— Вы хотите сказать, что мы будем двигаться быстрее?

— Для нас самих мы будем двигаться точно так же, как и раньше; но для наблюдателя извне, я предполагаю, мы просто носимся, стараясь уложиться в отведенное время. Что, конечно, можно только приветствовать, учитывая ограниченное время, имеющееся в нашем распоряжении.

— Но…

Микаэлс покачал головой.

— Прошу вас! Никаких иных объяснений дать я не в силах. Биофизические постулаты Белински я еще могу понять, но его математический аппарат вне моего разумения. Может, Оуэнс сможет растолковать вам.

— Я спрошу его потом, — сказал Грант. — Если оно у нас будет, это «потом»…

Субмарина внезапно опять оказалась залитой потоком света, но то было обыкновенное белое свечение. Движение привлекло внимание Гранта, и он поднял взгляд. По обе стороны судна зависли гигантские щупальца.

— Всем проверить пристяжные ремни! — донесся сверху голос Оуэнса.

Грант не успел отреагировать. Сзади его что-то дернуло, и он, насколько позволили ремни, автоматически повернулся в ту сторону.

— Я решила проверить, — сказала Кора, — насколько хорошо вы закрепились.

— Стреножен по рукам и ногам, — ответил Грант, — но все равно спасибо.

— Милости просим. — Затем, повернувшись направо, она умоляюще сказала:

— Доктор Дюваль. Ваше крепление.

— С ним все в порядке. Как и с вашим.

Кора ослабила натяжение своих ремней, чтобы дотянуться до Гранта. Теперь она поправила их, и как раз вовремя. Щупальца стали опускаться, смыкаясь подобно гигантским челюстям. Грант невольно напрягся. Они остановились, дернулись снова и наконец сошлись.

«Протеус» дрогнул, дернулся, и всех на борту швырнуло слева направо и опять в другую сторону. Лязг и грохот заполнили корпус.

Затем наступило молчание, четко ощущалось, что они висят над бездной. Судно вздрогнуло и еле заметно качнулось. Грант посмотрел вниз и увидел, как исчезает из-под пола огромная красная поверхность.

Он не имел представления, на каком расстоянии от пола они в своем теперешнем положении находятся, но у него было ощущение, что он смотрит из окна двадцатого этажа.

Предмет, обладающий столь незначительными размерами, каким было сейчас судно, не должен был бы претерпеть серьезных повреждений, упав с такой высоты. Сопротивление воздуха не позволило бы ему набрать необходимую скорость падения.

Но Грант в подробностях помнил точку зрения