Весь Джером Клапка Джером в одном томе

В безропотном, законопослушном немце наших дней, который гордится тем, что платит налоги и делает все, что ему велят те, кого поставило над ним Провидение, трудно найти какое-либо сходство с его мятежным предком, для которого личная свобода нужна была как воздух; который назначал судей только для советов, а право исполнения приговоров оставлял за своим племенем; который шел за своим вождем, но никогда беспрекословно ему не подчинялся. В Германии сейчас много говорят о социализме, но ведь это тот же деспотизм, только под другим названием. Индивидуализм не привлекает немецкого избирателя. Он хочет, больше того — стремится, чтобы его контролировали, чтобы им управляли. Для него важен не способ правления, а его внешняя сторона. Полицейский в его представлении — бог, и таковым он останется для него навсегда. В Англии мы смотрим на людей в синих мундирах как на безвредную необходимость; средний англичанин использует его в основном в качестве дорожного указателя, а также — в оживленных кварталах — для того, чтобы переводить через дорогу старушек. За это мы ему благодарны, в остальном же просто его не замечаем. В Германии, напротив, полицейскому поклоняются как божеству, его любят как ангела-хранителя. Для немецкого ребенка он — Санта-Клаус и домовой в одном лице. Все блага исходят от него: Spielplatze с качелями и гигантскими шагами, песочницы, бассейны и ярмарки. За шалости он примерно наказывает; все как один послушные немецкие мальчики и девочки хотят угодить полицейскому. Если он им улыбнулся, они преисполняются самомнения; с немецким ребенком, которого полицейский погладил по головке, невозможно иметь дело — он ужасно важничает.

Немецкий обыватель — солдат, а полицейский — его офицер. Полицейский указывает ему, куда идти и с какой скоростью. В Германии у каждого моста стоит полицейский и говорит, как следует его переходить. Если же полицейского на привычном месте не окажется, немец сядет и будет ждать, пока не высохнет река. На вокзале полицейский запирает немца в зале ожидания, чтобы тот не причинил себе вреда. В нужное время он выведет его на перрон и сдаст с рук на руки проводнику — тому же полицейскому, только в другой форме. Проводник указывает ему, какое место занять, когда выходить, и проследит, чтобы он вышел. В Германии вы не несете за себя никакой ответственности. Все делается за вас, и делается хорошо. Вы не должны о себе беспокоиться, и если вы не в состоянии за себя отвечать — вы не виноваты; заботиться о вас — долг немецкого полицейского. Он отвечает за вас в любом случае — даже если вы круглый идиот. Где бы вы ни были, что бы ни делали — он за вас отвечает, он о вас заботится, и заботится, надо отдать ему должное, неплохо.

Если вы потерялись, он вас найдет; если вы потеряли какую-нибудь ценную вещь — он вам вернет ее. Если вы не знаете, чего хотите, он вас надоумит; если вам чего-то захочется — достанет. Частные адвокаты в Германии не нужны. Если вы захотите купить или продать дом, участок земли, государство займется этим само. Если же вас одурачили, государство защитит вас в суде. Государство вас женит, застрахует и даже может, шутки ради, поставить на карту вашу жизнь.

«Твое дело — родиться, — говорит немцу немецкое правительство, — а остальное мы берем на себя. Дома и на улице, когда ты работаешь и когда отдыхаешь, когда ты здоров и когда болен, мы укажем тебе, что делать, и проверим, как ты это сделал. Ни о чем не беспокойся».

И немец не беспокоится. Там, где он не может найти полицейского, он после недолгих поисков найдет инструкцию, приклеенную к стене. Он читает инструкцию и делает то, что там сказано.

В одном немецком городе — каком не помню, да это и не важно — я увидел открытые ворота, ведущие в сад, где давался концерт. Если бы кто-нибудь захотел проникнуть в сад через эти ворота и таким образом попасть на концерт бесплатно, ничто не могло бы ему помешать. Больше того, удобней было бы войти здесь, а не тащиться четверть мили до других ворот. Однако никто, ни один человек не попытался попасть в сад через эти ворота. Все понуро брели под палящим солнцем к дальним воротам, где стоял служитель и взимал плату за вход. Я сам видел, как немецкие мальчишки стояли на берегу пруда и с вожделением смотрели на лед. Они давно могли бы надеть коньки и начать кататься: взрослые и полицейские были далеко, и их никто не видел. Однако они не катались, их удерживало сознание того, что этого делать нельзя. Все это заставляет всерьез задуматься: а являются ли тевтоны представителями грешного рода человеческого? Быть может, этот послушный, покладистый народ — ангелы, сошедшие на землю, дабы отведать кружку немецкого пива, лучше которого, как известно, нет во всем мире.