Весь Джером Клапка Джером в одном томе

Усевшись в свое старинное кресло с высокою спинкой, ученый старался собрать свои мысли, которые упорно стремились туда, где им не следовало быть. Наконец он открыл большой древний фолиант и начал читать. Он читал о человеке, который обидел другого, и бежит, преследуемый обиженным. Поняв смысл прочитанного, ученый торопливо закрыл книгу, встал и подошел к окну. Но тут он увидел перед собой залитый солнечным светом большой каменный помост большой чужестранной церкви и на этом помосте — распростертое тело мертвого человека с торжествующей улыбкой на губах.

Обругав самого себя за «нервозность», ученый с презрительным смехом отвернулся от окна. Смех его был повторен кем-то невидимым в близком от него расстоянии. Пораженный ученый остановился, как прикованный, и несколько времени напряженно прислушивался, не повторится ли снова этот смех, потом робко скользящим взглядом посмотрел туда, откуда он раздался. Но там, в углу, стоял тот белый оскалившийся скелет.

Отерев выступивший на лице холодный пот, ученый поспешно выскользнул из лаборатории. Два дня он не входил в это помещение, а на третий, взяв себя в руки и внушив себе, что неприлично ему, знаменитому естествоиспытателю, изведавшему (как он воображал) все тайны природы, разыгрывать из себя истерическую женщину, решился заглянуть в лабораторию. Был уже темный вечер, и ученый с горящей лампой прежде всего осветил тот угол, в котором стояло то, что он про себя называл «связкою мертвых костей», купленных за триста франков. Не ребенок же он, в самом деле, чтобы пугаться такой обыденной для него вещи!

Подойдя вплотную к скелету, он поднял лампу над оскалившимся черепом и заметил, что пламя заколебалось, словно кто дунул в него. С замирающим от страха сердцем ученый машинально попятился, не сводя широко раскрытых, остановившихся глаз со скелета, убеждая себя, что из старых стен дует ветер. Допятившись до стола, он поставил на него лампу и замер, схватившись обеими руками за край стола.

Сделав над собою неимоверное усилие воли, он заставил себя углубиться в работу, однако через несколько времени взгляд его невольно снова обратился на скелет, который точно притягивал его своими пустыми глазными впадинами.

Ему хотелось бежать вон из лаборатории и громким криком созвать своих людей, но он мужественно поборол в себе это малодушное чувство и ограничился тем, что встал, загородился от скелета экраном и вновь сел к столу.

Но мысль с прежним упорством отказывалась повиноваться ему, а глаза все время как-то сами собой обращались в роковой угол.

И вдруг он ясно увидел, как из-за экрана протянулась костлявая рука и грозила ему. Может быть, это была простая галлюцинация, а может быть, и действительность — кто может с достоверностью определить это? Но, во всяком случае, это так подействовало на ученого, что он с раздирающим душу криком упал на пол и лишился чувств.

Прибежали слуги, подняли его и уложили в постель. Когда приглашенные к нему врачи привели его в себя, первым его вопросом был, где находится в лаборатории недавно приобретенный им скелет. Ему ответили, что скелет преспокойно стоит на том самом месте, где стоял раньше. Но он просил, чтобы пошли и посмотрели, так ли это. Врачи, с трудом сдерживая насмешливую улыбку, исполнили желание больного: отправились в лабораторию и, вернувшись оттуда в спальню, подтвердили, что скелет на своем месте.

После непродолжительного совещания ученые мужи единогласно решили, что больной слишком заработался, переутомился, расстроил свою нервную систему, стал страдать галлюцинациями, — словом, нуждается в продолжительном отдыхе.

Он отдыхал целых три месяца, до самой осени, пока пользовавшие его врачи не заявили ему, что считают его вполне окрепшим, и что он вновь может приступить к своим полезным для человечества трудам.

И вот после такого долгого промежутка времени он снова вошел в свою лабораторию, подошел прямо к столу, разложил вокруг себя книги и приборы и принялся за свои прерванные занятия.

Через несколько минут к нему вернулся прежний страх, и ему опять хотелось бежать. Но, стиснув зубы, он дал себе слово, что на этот раз не поддастся никаким галлюцинациям и поборет свой, недостойный его, «бабий» страх. С этой решимостью он запер единственную дверь лаборатории на ключ и бросил его в самый дальний угол.

Совершив свой вечерний обход по дому, старая экономка, как всегда, осторожно постучалась к нему в дверь, чтобы пожелать ему покойной ночи. Не получая ответа, она постучалась погромче и, возвысив голос, повторила свое доброе пожелание хозяину. На этот раз она услышала ответное «доброй ночи» и ушла.

Сначала старушка не придала значения этому действительно само по себе пустячному инциденту, но впоследствии припомнила, что ответивший ей из лаборатории голос был какой-то странный, словно скрипучий, похожий на голос «говорящих» кукол, у которых давно не смазан механизм.