Весь Эркюль Пуаро. Том 1

— Она очень ценный союзник, — произнес Пуаро, глядя ей вслед. — У этой женщины, Гастингс, есть не только сердце, но и мозги!

Я ничего не ответил.

— Интуиция — замечательная штука! — задумчиво продолжил Пуаро. — Ее нельзя ни объяснить, ни проигнорировать.

— Мисс Ховард и вы, похоже, знали, о ком говорите, — холодно проговорил я. — И возможно, даже не можете себе представить, что для меня это темный лес!

— В самом деле?

— Да. Просветите меня, пожалуйста!

Минуту-другую Пуаро внимательно смотрел на меня. Потом, к моему величайшему удивлению, решительно покачал головой:

— Нет, друг мой.

— О, послушайте! Почему же?

— Двух человек на один секрет достаточно.

— Мне кажется, это несправедливо — скрывать от меня факты.

— Фактов я не скрываю. Каждый известный мне факт является также и вашим достоянием. Из них вы можете сделать собственные выводы. А это вопрос идей.

— И все-таки было бы интересно знать.

Пуаро вновь серьезно посмотрел на меня и опять покачал головой.

— Видите ли, — с грустью произнес он, — у вас нет интуиции.

— Только что вы требовали интеллекта, — заметил я.

— Они часто сопутствуют друг другу, — загадочно произнес Пуаро.

Его высказывание показалось мне настолько неуместным, что я даже не потрудился на него ответить. Однако решил, что если сделаю какие-нибудь интересные и важные открытия (в чем я не сомневался!), то буду держать их при себе и удивлю Пуаро окончательным результатом.

Порой наступает время, когда человек обязан самоутвердиться.

Глава 9 Доктор Бауэрштейн

До сих пор мне не представлялось возможности передать Лоуренсу поручение Пуаро. Но сейчас, шагая вдоль газона и растравляя в себе обиду против своеволия моего друга, я увидел на крокетном поле Лоуренса, который лениво гонял несколько старых шаров еще более старым молотком.

Мне показалось, что это подходящий случай передать поручение, а не то, улучив момент, Пуаро сам переговорит с Лоуренсом. Правда, я не понимал смысла этой фразы, но льстил себя надеждой, что по ответу Лоуренса и, может быть, с помощью нескольких умело заданных вопросов смогу разгадать ее значение.

— Я вас искал, — сообщил я, слегка покривив душой.

— В самом деле?

— Да. У меня к вам поручение… от Пуаро.

— Да?

— Он просил, чтобы я выждал момент, когда мы с вами будем одни. — Я значительно понизил голос, краешком глаза внимательно наблюдая за Лоуренсом. По-моему, я всегда умел, что называется, «создавать атмосферу».

— Ну так что же?

Выражение смуглого меланхоличного лица Лоуренса ничуть не изменилось. Имел ли он хоть малейшее представление о том, что я собирался спросить?

— Вот поручение Пуаро! — Я еще больше понизил голос: — «Найдите еще одну кофейную чашку, и можете больше не волноваться».

— И что же это значит? — Лоуренс смотрел на меня с удивлением, но совершенно спокойно.

— Вы не знаете?

— Не имею ни малейшего представления. А вы?

Я вынужден был отрицательно покачать головой.

— Как это — «еще одну кофейную чашку»? Какую чашку? — с недоумением переспросил Лоуренс.

— Не знаю…

— Если Пуаро хочет что-то узнать о кофейных чашках, пусть лучше обратится к Доркас или кому-нибудь из горничных. Мне об этом ничего не известно. Но я знаю, что у нас есть чашки, которыми никогда не пользуются. Настоящая мечта! Старый «вустер»![42] Вы, Гастингс случайно не знаток?

Я снова покачал головой.

— Много теряете. Прекрасный образец старинного фарфора. Подержать в руках… или даже просто взглянуть на него — истинное наслаждение!

— Ну так что же мне передать Пуаро?

— Скажите ему, что я не понимаю, о чем он говорит. Для меня это сплошная галиматья.

— Хорошо, скажу.

Я уже направился к дому, когда Лоуренс вдруг меня окликнул:

— Послушайте! Что там было сказано в конце? Повторите, пожалуйста!

— «Найдите еще одну кофейную чашку, и можете больше не волноваться». Вы действительно не знаете, что это значит?

Лоуренс покачал головой.

— Нет, — задумчиво произнес он. — Не знаю. Но хотел бы знать.

Донесся звук гонга, и мы вместе вошли в дом. Джон пригласил Пуаро остаться на ленч, и, когда мы появились, мой друг уже сидел за столом.

По молчаливому соглашению все избегали упоминания о происшедшей трагедии. Мы говорили о войне и на всевозможные другие темы. После того как Доркас подала сыр и бисквиты и вышла из комнаты, Пуаро вдруг наклонился к миссис Кавендиш:

— Извините, мадам, что вызываю неприятные воспоминания, но у меня появилась маленькая идея (эти «маленькие идеи» стали у Пуаро истинным присловием!), и я хотел бы задать вам один-два вопроса.

— Мне? Разумеется!

— Вы очень любезны, мадам. Я хочу спросить следующее. Вы говорили, что дверь, ведущая из комнаты мадемуазель Цинтии в спальню миссис Инглторп, была заперта на засов, не так ли?

— Конечно, она была заперта на засов, — ответила несколько удивленная Мэри Кавендиш. — Я так и сказала на дознании.

— Заперта?

— Да. — Она, казалось, была в недоумении.

— Я хочу уточнить, — объяснил Пуаро, — вы уверены, что дверь была на засове, а не просто закрыта?