Весь этот мир не ты

Но он не обращает на неё внимания, ловит меня, резко выпростав руку, и я снова прижата к нему. Смех замирает на губах, кожа в местах соприкосновений нещадно горит. Он перестает улыбаться. И тут Мишка попадает мне прямо в лицо. Я отплевываюсь и кашляю, а Аверин смеется вместе с торжествующим братом. Гад. И тут же тоже получает от него.

Так мы носимся мишенями для разгорячившегося Миши минут десять. Потом брату надоедает, и он ползет на горку, а Никита легонько притягивает меня к себе.

— Пойдем тоже скатимся? — черные глаза скользят по моему лицу и уже привычно замирают на губах.

— У меня нога… — неуверенно лепечу я.

— Я тебя подстрахую, — улыбается Аверин, — Пошли на ту, парную.

Я оборачиваюсь и с сомнением рассматриваю извилистую зеленую трубу, уходящую под купол здания. Надо сказать, я вообще не большой любитель адреналиновых развлечений. К тому же, кажется, сейчас у меня в крови и без горок этого гормона предостаточно.

— Пошли, трусиха, — но Никита уже толкает меня в спину, вынуждая согласиться.

И я сдаюсь. Сердце моментально начинает колотиться где-то в горле. Я и правда боюсь. Сама не замечаю, как беру его за руку и крепко сжимаю горячую крупную ладонь. Это придает уверенности. Ведь оттуда вдвоем скатываются, верно? И он меня подстрахует…

Лестницу мне с моей ногой одолеть не так-то просто. И Ник развлекается тем, что переставляет меня как куклу на следующую ступеньку, когда подходит наша очередь. Первые раз пять я чувствую неловкость от того, что он так уверено касается меня, как-будто у него есть на это право. И от того, что мне приходится на секунду вцепиться в его плечи. Но потом я просто принимаю действительность, и мы уже не убираем рук. Он так и держит меня за талию, стоя на ступеньку ниже и легонько поглаживая поясницу подушечками пальцев. Мои ладони покоятся на его плечах. Надо говорить о чем-то, но у нас не очень получается.

— Я встречаюсь с Малинским, — зачем-то выдавливаю из себя.

— Нет, — просто отвечает Никита и поднимает меня на еще одну ступень, — Ты встречаешься со мной.

— Даже так, — я смеюсь, и голос мой звучит низко и хрипло, — Твоя самоуверенность просто убивает.

— Просто прими как факт, — советует Аверин, подмигивая, и его руки сильнее сжимают мою талию, опускаются ближе к бедрам. Пальцы задевают резинку бикини ниже поясницы.

— Что-то я не помню цветов, подарков, свиданий, своего согласия…Я что-то проспала? — фыркаю нервно в ответ. Еще чуть-чуть, и его руки окажутся у меня на ягодицах. Это очень будоражит.

— Пошли завтра, — улыбается Аверин и снова переставляет меня повыше.

— Куда?

— На свидание.

— И куда же ты меня пригласишь?

— Куда хочешь. Выбирай ты, потому что если буду выбирать я, то мы просто поедем ко мне домой, и утром ты еле встанешь.

Я приоткрываю рот, желая что-то ответить на столь наглое заявление, и не могу ничего придумать. Никита придвигается ко мне вплотную, его голый горячий торс прижимается к моему влажному телу, опаляя нервные окончания.

— Или ты не против, кис? — шепчет мне в губы, смотря прямо в глаза.

— Я тебе не шлюха, — цежу раздраженно, неожиданно даже для самой себя. Меня нервирует его очевидное физическое желание, которое он даже не пытается скрыть. Мне чудится в этом некое неуважение ко мне, а я так не хочу.

— Я знаю, поэтому куда пойдем- выбирай ты. И будем ходить сколько скажешь, — Никита ничуть не смущается моего выпада. Его губы растягиваются в бесшабашной улыбке, и глаза с прищуром хитро сверкают, — Но это не значит, что я не буду пытаться.

И он снова переставляет меня на пару ступенек повыше. Мы уже почти на вершине. Мое раздражение моментально улетучивается. Во-первых, мне нравится то, что он говорит, во-вторых то, как он смотрит, а в-третьих его руки слишком горячие, а прикосновения волнующие.

— Завтра девичник у Иры Котовой, так что никак, — произношу после секундной заминки.

— Послезавтра, — тут же предлагает Никита, — и на девичник я тебя отвезу.

"Как Машка и хотела", — сразу проносится в голове. От этой мысли становится неприятно. Но еще одна ступенька, еще одно прикосновение, и я всё забываю.

— Хорошо, послезавтра, — я хитро щурюсь, придумав самое страшное по моему мнению наказание для своего настырного кавалера, — Хочу в оперу.

Никита на секунду даже отпускает мою талию, недоверчиво моргает, но потом быстро возвращает руки на место.

— Мда, вариант с моей квартирой нравится мне конечно несколько больше, но так и быть, переживу, — искренне смеётся он, — Будет тебе опера, постараюсь найти покороче.

Глава 19. Горки

Когда наконец подходит наша очередь садиться в двойную ватрушку для спуска, я непроизвольно начинаю дрожать, смотрю вниз, и мне становится дурно.

— Может ты один? — оборачиваюсь к Никите, кидая на него умоляющий взгляд, — У меня и так нога болит. Не хотелось бы ещё и шею сломать.

— Лина, не дрейфь, — отрезает Аверин и усаживает меня перед собой. Его руки крепко обнимают меня и прижимают к себе. Я невольно вжимаюсь в мужскую грудь еще сильнее. Запах его тела, его тепло действуют как веселящий газ. И я немного расслабляюсь.