Весь этот мир не ты

Я закусываю губу и отворачиваюсь. Я хочу сказать " нет", но на самом деле я в этом совсем не уверена. Пытаюсь представить и не могу.

— Я не знаю, — честно отвечаю через некоторое время.

Ник хмыкает, типа " я же говорил". И мы снова молчим.

— Ладно, не бери в голову, кис, — наконец произносит Никита, — Мне плевать на самом деле. Просто морду ему набить хотелось, а ты повод отобрала.

Глава 29. Ночь

Я недовольно заворочалась в попытке ощутить уже привычное тепло мужского тела. Пошарила ладонью по скомканной простыне, а затем медленно приоткрыла глаза. Поморгала, свыкаясь с темнотой в комнате, потянулась за телефоном. Четвертый час. Никита опять посреди ночи пошёл свои программы писать. Его привычка работать по ночам меня сильно раздражает. Во- первых, я не понимаю, как ему хватает четыре- пять часов сна в сутки. Это кажется ненормальным. Сама я чувствую себя разбитой целый день потом, если не просплю хотя бы восемь часов. А во-вторых мне было так хорошо спать в обнимку с ним, что стоило Нику уйти, я сразу просыпалась.

Я вслушиваюсь в мельчайшие шорохи в квартире, ловлю едва различимые звуки ударов по клавиатуре. Ну точно, опять в гостиной сидит. Ну и пусть. У меня экзамен завтра. Тянусь за подушкой Никиты, подминая её под себя, и глубоко втягиваю мужской запах, пропитавший наволочку. Хоть какая-то замена. Но нет, не уснуть уже. Без него.

Вздохнув, я встаю с кровати, тянусь было за футболкой Ника, чтобы прикрыть наготу, но в последний момент передумываю и шлепаю босыми пятками в гостиную так, совсем без одежды. Так полуночника уложить будет гораздо проще. Щёки розовеют от собственной смелости, а низ живота привычно тяжелеет от приливающего возбуждения.

Из кухни-гостиной льется тусклый свет включенного монитора, стук клавиатуры становится отчетливей. Я делаю ещё пару шагов и застываю в дверном проёме. Никита не сразу замечает меня. Он весь в своём макбуке, к которому я уже начинаю прилично так ревновать. Сидит в одних спортивных штанах по-турецки в любимом глубоком кресле и, похоже, слушает музыку на полную громкость в наушниках. Я кашляю, но ему меня не услышать. Приходится преодолеть сковавшее меня смущение и начать подходить самой. Я медленно приближаюсь, в горле пересыхает. Надо было накинуть футболку.

Никита поднимает на меня удивленные глаза, только когда я нахожусь уже на расстоянии вытянутой руки. Цепкий взгляд скользит по моей фигуре, задерживается на развилке между ног. Я вижу, как Ник сглатывает, а потом его потемневший взор медленно возвращается к моему лицу.

— Мне чуть- чуть осталось, — хрипло произносит Аверин, вытягивая один наушник. Затем ловит меня за руку и притягивает к себе, — Иди сюда, кис. Со мной посиди.

Он отодвигается от спинки кресла, высвобождая мне место. И я привычно уже протискиваюсь сзади него, обвиваю его бедра ногами, прижимаюсь грудью к горячей голой спине, утыкаюсь носом ему в плечо. Ник поворачивается, легко целует меня в лоб и опять начинает что-то строчить в своём макбуке. Я смотрю на экран, но для меня его программы- китайская грамота. Я ни черта не понимаю и быстро теряю интерес. Зато так спокойно сразу. Я прижимаюсь сильнее, устраиваясь поудобней, веки сами собой тяжелеют. Кажется, я сейчас засну. Вот прямо так: в кресле, голая, сидя у Никиты за спиной и вцепившись в него, как обезьянка в пальму.

Сквозь окутывающую дремоту приходит мысль, что всего ведь десять дней прошло, а кажется мы уже год живём так. Но скоро сессия кончится. У меня всего два экзамена осталось. Это ещё пять дней, а потом мне придется возвращаться домой. Или признаваться отцу…

От этой мысли холодный пот испариной выступает вдоль позвоночника. Я ежусь и сильнее вжимаюсь в горячий мужской торс, пытаясь согреться. Я не представляю, как я такое выдам папе. Он меня убьет. И Никиту наверно тоже. Только вот представить, что я просто возвращаюсь домой как ни в чём не бывало, а с Авериным мы потом всего лишь ходим на свидания после того, как жили вместе две недели, я уже тоже не могу.

Я не смогу. Что делать? Я говорила об этом с Ником, но у него один ответ: "Скажи правду. Хватит врать. Ну что он тебе сделает? Карточку заблокирует, из дома выгонит? Я дам тебе денег и будешь жить у меня."

Он не понимает. Знает моего отца только с хорошей стороны, как жесткого, но справедливого человека. А я..

Мне страшно. Не за себя даже. Папе запереть меня дома, а Нику жизнь испортить, что глазом моргнуть. Человек, добившийся многого, и способен на многое. А ещё отец считает, что всегда прав. И я боюсь его реакции, не могу её предсказать. Вдруг он решит нас разлучить? Кто ему помешает? Двадцатилетний простой мальчишка?