Весь этот мир не ты

Никита громко фыркает и потирает переносицу, как делает всегда, когда пытается унять раздражение. У меня даже пальцы на ногах поджимаются от того, что я вдруг осознаю, насколько хорошо его знаю. Ну всё, сейчас будет нападать.

— К чему ты клонишь, Лин? Говори прямо, раз уж начала.

— Я просто спрашиваю… Что ты завелся? Спросить нельзя? Или я угадала? — шиплю так же агрессивно в ответ. Это заразительно.

— Угадала что? — щурится Аверин.

— Ну… — я кусаю губы, краснея. Блин, ну зачем я вообще начала этот дурацкий разговор.

— Ты решила, что я всё подстроил, чтобы трахнуть тебя? — когда Никита произносит мою мысль вслух, она звучит до ужаса идиотской, и я краснею ещё пуще, отводя глаза.

— Конечно, просто зажать в кабинете давно не в моде, — Ника уже не остановить, — И я же такой романтичный. Подумал, что если мне и перепадёт, то только во Франции и после трехдневного окучивания.

Я невольно прыскаю со смеху. А Аверин, видя, что я начинаю смеяться, замолкает. Легкая улыбка озаряет его лицо.

— Не всё вертится вокруг тебя, Лин, — говорит Никита тихо, а потом вдруг добавляет, улыбаясь сильнее, — Но вообще, если ты за, то я тоже не против.

Я даже смеяться от неожиданности перестаю, а Аверин тут же отворачивается и утыкается в свой ноут, будто и не сказал ничего такого.

— У тебя же девушка есть, — выдаю первое возражение, которое приходит в голову, а потом мысленно бью себя по лбу. Ну молодец! Ничего умнее не придумала.

Никита кидает на меня нечитаемый взгляд, от улыбки на его лице не остаётся и следа.

— А ты прямо серьёзно хочешь? — спрашивает он глухо.

Меня даже озноб пробирает от его царапающего слух тембра. Адреналин впрыскивается в кровь, щекоча вены. Я замираю, смотря в его чёрные глаза.

— Если да, то только серьёзно, — шепчу одними губами. Я даже не уверена, расслышал ли он. Сама не верю, что говорю это. Но играть я точно не смогу. Если Аверин и думал о чём-то, то пусть подумает ещё тысячу раз.

Никита смотрит на меня, не мигая, ещё несколько секунд, а потом отворачивается, резко захлопывает крышку ноутбука, вставляет наушники и закрывает глаза. Всем своим видом показывает, что разговор окончен.

Глава 42. Сон

— Ммм, и что тут у нас? Омлет? Ты умеешь делать омлет? — мурчит Ник мне в шею, слегка прикусывая кожу. Это щекотно, и я, смеясь, пытаюсь вывернуться из его медвежьего захвата. Голый горячий торс, влажный после душа, прижимается к моей спине, заставляя заворчать в наигранном возмущении.

— Никит, ты в курсе, что существуют полотенца? И ты мне мешаешь.

— Я лучше об тебя оботрусь, чтоб не умничала, — фыркает он и лезет своими наглыми лапищами под длинную футболку, заменяющую мне ночнушку.

Жесткие ладони обхватывают бедра, мужские пальцы уверенным движением оттягивают вбок ажурные танга.

— Никит, я готовлю, — выходит хрипло, голос срывается.

Я ощущаю, как он, убрав одну руку с моего тела, рывком приспускает спортивные штаны с себя. А через секунду его возбужденный член недвусмысленно упирается мне в ягодицы, обжигая через тонкую ткань футболки.

— Никит…

И больше ничего не успеваю возразить, так как Ник поворачивает мою голову к себе и крепко целует. Привкус зубной пасты щекочет кончик языка. В нос забивается запах его кожи, смешанный с терпкими нотками геля для бритья. Ароматы утра…

Ник молча отставляет сковородку на холодную комфорку, давит на поясницу, заставляя выгнуться навстречу. Я всхлипываю, прикрывая глаза. В голове проносится идиотская мысль, что омлет не поднимется.

— Бл… кис… — летит мне в губы хриплое, и одновременно Ник глубоко толкается в меня. Я завожу руку назад и запускаю ему в волосы, с силой притягивая к себе. Выгибаюсь навстречу, рискуя переломиться в пояснице. Внизу всё нежно сжимается, увеличивая жаркий влажный зуд. Это словно голод, зависимость, пожирающая тебя изнутри. Но так сладко. Его руки, беспорядочно путешествующие по моему телу, прижимающие ближе к себе, сумбурный хриплый шепот на выдохе, пальцы, поглаживающие набухший клитор, стремительно подталкивающие к развязке. Голова запрокидывается на мужское плечо, дыхание рваными вздохами выталкивается из лёгких. Я становлюсь на носочки, вытягиваюсь как струна, деревенею перед тем, как окончательно расслабиться и обмякнуть. Он входит уже так быстро. Влажное трение сводит с ума.

— Никит…

— Лин, слышишь? Мы прилетели. Лин, просыпайся давай.

Что? Я моргаю и тут же натыкаюсь на изучающий взгляд черных глаз.

— Ты заснула, — медленно произносит Никита, наблюдая, как я краснею как помидор, — Я решил не будить тебя, пока не сядем. Ну, аэрофобия и всё такое.

— Ага, спасибо, — хрипло бормочу, мучительно гадая, не стонала ли я во сне. Аверин так смотрит. Может я его имя произнесла? Блииин… И не спросить ведь никак!

— Все хорошо? — осторожно уточняю.

— Да, вставай уже. Почти все вышли.

Я обвожу взглядом практически пустой самолёт и поднимаюсь, так и не узнав, выдала я себя хоть чем-то или нет. Ноги ещё предательски подрагивают от пережитого во сне возбуждения.