Весь этот мир

До обеда я пребываю в такой рассеянности, что не могу ни читать, ни делать уроки. Несмотря на заверения Карлы, что я не заболеваю, заостряю внимание на своем теле и на ощущениях в нем. Кончики пальцев покалывает? Обычно такое бывает? Почему мне кажется, что я с трудом перевожу дух? Сколько кувырков может совершить желудок, прежде чем узел невозможно будет развязать? Я прошу Карлу перепроверить мои жизненные показатели, и результаты оказываются абсолютно нормальными.

К обеду я мысленно признаю, что Карла, возможно, права. Я, может, и не влюблена, но он мне нравится. Серьезно нравится. Я шатаюсь по дому. Везде мне видится Олли. Я вижу его в своей кухне, где он делает тосты на ужин. Вижу его в гостиной: запасшись терпением, он смотрит «Гордость и предубеждение» вместе со мной. Вижу его в своей спальне: одетый в черное, он спит на моем белом диване.

Я думаю не только об Олли. Вновь и вновь я представляю, что парю высоко над Землей. Из космоса мир виден как на ладони. Мой взгляд не упирается ни в стены, ни в двери. Я вижу начало и конец времен. Отсюда я наблюдаю бесконечность.

Впервые за долгое время мне мало того, что у меня есть. Я хочу больше.

Страна чудес

И ИМЕННО ЭТО ЖЕЛАНИЕ ВОЗВРАЩАЕТ МЕНЯ НА ЗЕМЛЮ – резко. Желание пугает меня. Оно словно сорняк, который разрастается медленно и почти незаметно для тебя. Не успеешь понять, как он покроет все поверхности, затемнит окна.

Я отправляю Олли единственное письмо. Пишу, что буду очень занята в эти выходные. Пишу, что мне нужно как следует выспаться. Пишу, что мне нужно сосредоточиться. Выдергиваю шнур из розетки, закрываю ноут и кладу на него сверху стопку книг. Карла вопросительно поднимает бровь. Я безмолвно нахмуриваю обе.

Большую часть субботы я мучаюсь с математикой. Этот предмет мой самый нелюбимый и дается мне труднее всего. Вероятно, эти два факта связаны. К вечеру начинаю перечитывать иллюстрированную версию «Алисы в Стране чудес» с примечаниями. Едва отдаю себе отчет, что Карла уже собирает вещи перед уходом.

– Вы что, поссорились? – спрашивает она, кивая на ноутбук.

Я качаю головой, но вслух ничего не произношу.

К воскресенью потребность проверить почту становится острой. Я представляю, что входящий ящик переполнен письмами без темы от Олли. Он предлагает назвать быструю пятерку? Ищет общения, отдушину, пытается отвлечься от семейных проблем?

– Ты в полном порядке, – говорит Карла, направляясь к двери вечером. Она целует меня в лоб, и я снова становлюсь маленькой девочкой.

Беру «Алису» и устраиваюсь на белом диване. Карла, разумеется, права. Я в порядке, но, как и Алиса, пытаюсь не потеряться. Я продолжаю вспоминать то лето, когда мне исполнилось восемь. Я столько дней напролет стояла, прижавшись лбом к оконному стеклу, терзая себя напрасными желаниями. Сначала мне просто хотелось выглянуть в окно. Но потом я стала рваться на улицу. Мечтала поиграть с соседскими детьми, с какими угодно, со всеми детьми, побыть нормальной хотя бы несколько часов, один день, всю жизнь.

Поэтому я не проверяю почту. В одном я уверена: желания только приводят к новым желаниям. У желаний нет конца.

Жизнь коротка™ Отзыв со спойлером от Мэделайн

«АЛИСА В СТРАНЕ ЧУДЕС», ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ

Осторожно, спойлер: Остерегайтесь Червонной Королевы. Она отрубит вам голову.

Делает тебя сильнее

ОТ ОЛЛИ НЕТ ПИСЕМ. Ни одного. Я даже проверяю папку со спамом. Это не должно меня волновать и не волнует. Не так сильно волнует. Исключительно ради законченности процесса я обновляю страницу еще трижды за две секунды. Может, его письмо просто прячется где-то, застряло среди других.

Карла входит как раз тогда, когда я собираюсь снова обновить страницу.

– Я не думала, что тебе удастся откопать эту штуку, – говорит она.

– И тебе доброе утро, – отзываюсь я, косясь на экран.

Она с улыбкой приступает к своему ежедневному ритуалу – распаковывает медицинскую сумку. Почему она не оставляет ее здесь на ночь – загадка для меня.

– Почему ты хмуришься? Еще одно видео про кошку? – Карла улыбается во весь рот, как Чеширский Кот. С минуты на минуту ее тело исчезнет, и останется только парящая в воздухе улыбающаяся голова.

– Олли не написал мне ни единого письма.

Думаю, что выражение ее лица можно описать как бесстрастное.

– За все выходные, – уточняю.

– Ясно. – Карла вставляет стетоскоп в уши и кладет градусник мне под язык.

– А ты ему писала?

– Дыа, – отвечаю с градусником во рту.

– Не говори, просто кивай.

– Пыасти.

Карла закатывает глаза. Мы ждем, пока градусник запищит.

– Тридцать шесть и шесть, – говорю я, возвращая ей градусник. – Вообще-то я сама попросила его не писать. Я веду себя глупо, да?

Карла жестом просит меня повернуться, чтобы послушать легкие, и ничего не отвечает.

– Насколько глупо? – не унимаюсь я. – По шкале от одного до десяти, где один – это абсолютно рациональный и разумный, а десять – абсурдный и невменяемый.

– Примерно восемь, – отвечает она без колебаний.