Весь Гарольд Роббинс. Книги 1-23

— Ради Христа! — раздраженно воскликнула Китти. — Ты оденешься когда-нибудь?

— А какого черта? — огрызнулась Лютеция. — Мы больше не выходим из квартиры. Все, что ты делала всю эту неделю, это пила и вырубалась, пила и вырубалась. Я начинаю уставать от этого.

— Почему ты не найдешь себе какую-нибудь долбаную работу? — набросилась на нее Китти.

— И что я там буду делать? — сердито спросила Лютеция. — Единственное, чем я могу зарабатывать деньги, — это быть натурщицей в “Нью скул”, а ты не хочешь, чтобы я позировала голой.

— Ты была хорошей секретаршей, — сказала Китти.

— Конечно. За двадцать в неделю. А позируя, я могу получать пятнадцать долларов в день, двадцать пять в день за частные сеансы. И по крайней мере, я хотя бы разговаривала с какими-то людьми. — Она взглянула на Джо, потом опять повернулась к Китти. — Единственный человек, которого я вчера видела, — вот этот твой дерьмовый дружок, который уверен, что на его члене свет клином сошелся! — И она вылетела вон из комнаты.

— Какая оса ее укусила? — спросил Джо.

Китти посмотрела на него.

— Боюсь, что она скоро бросит меня.

Он наполнил свой стакан.

— Не трепи себе нервы из-за этого. Пусть идет.

— Ты не понимаешь, — сказала Китти, и в ее голосе послышались слезы. — Я люблю ее.

Не отвечая, Джо отхлебнул из своего стакана. Китти покосилась на него.

— Она сказала мне, что ты пытался ее изнасиловать.

Он встретился с ней взглядом.

— И ты веришь этому?

Китти поколебалась, потом отрицательно покачала головой.

— Нет. Я ее знаю. Она с ума сходит, даже если я хочу трахнуться раз в несколько месяцев.

Джо молчал.

— Что произошло вчера? — спросила Китти.

— Она хотела, чтобы я пососал ее, — ответил он.

Китти посмотрела на него.

— И ты сделал это?

— Да.

— А что она сделала для тебя взамен? — спросила она.

— Надула меня, — ответил он. — Обещала взять в рот, а сама тянула, пока я не кончил ей в руку.

Китти рассмеялась.

— Она настоящая сучка.

— Ага, — саркастически ответил он.

— Но у нее самая сладкая норка, какую я только пробовала, — вздохнула Китти.

— Сладкая норка — это еще не все, — сказал он. — Это не единственная вещь на свете.

— Она все еще ребенок, — сказала Китти. — Она еще ничего в жизни не знает.

— О’кей, — сказал он. — Но могу поспорить, что это не помешает ей вконец извести тебя.

Китти подняла на него глаза, потом потянулась за сигаретой.

— Я знаю, — грустно сказала она. — Но что я могу сделать? Я люблю ее.

— Мне очень жаль, — сказал он.

Она пожала плечами.

— Я переживу, — сказала она. — Я уже проходила через это. — Она взглянула на него. — Я слышала, что редакции нужен рассказ в пяти частях о семействе Голд. Ты же знаешь, они построили нью-йоркский Центральный вместе с Асторами. Если дело выгорит, у меня будет для тебя работа часов на двадцать.

— Прекрасно, — сказал он. — Сейчас я временно работаю в одном магазине, и, кроме того, у меня договоренность на несколько рассказов в журнале, но я с удовольствием возьму и эту работу.

Она улыбнулась.

— Было бы здорово, если бы ты мог связаться с одним из приличных журналов.

— Может быть, мне повезет, — сказал он — Но пока я не жалуюсь. Может, я получаю не так уж много денег, но, во всяком случае, мне платят их за писательскую работу.

— Все правильно, — заметила она. — Так и должно быть. — Она затушила сигарету. — Ты не пропадай, хорошо? Может быть, как-нибудь вместе пообедаем?

— Ладно, — ответил он, вставая. — Надеюсь, у тебя все сложится хорошо.

Она проводила его до двери.

— И я надеюсь, — сказала она.

* * *

Мотти шла по узкому проезду между домами. Гараж был открыт. Машины дяди Фила там не было. Она отперла боковую дверь дома и вошла на кухню. Дом казался пустым. Стенные часы показывали шесть. Это было вполне нормально для пятницы. Она рано приходила с работы, а ее дядя и тетка проводили вечера в синагоге. Обычно они приходили домой не раньше десяти или одиннадцати вечера.

Она подошла к плите, на которой стояли две кастрюли, и заглянула в них. Мясо и молодая картошка в одной, побольше, и циммес — морковь и горох, приготовленные с медом или сахаром, — в другой. Все, что ей оставалось делать, — это подогреть еду на маленьком огне. Она поколебалась. Она не чувствовала себя особенно голодной и поэтому решила подняться в свою комнату и принять душ перед обедом.

Когда она начала подниматься по лестнице, то услышала стук печатной машинки, раздававшийся из комнаты Джо. Она остановилась перед его дверью. Машинка трещала, как пулемет. Она постучала в дверь.

— Это я, — сказала она.

— Я работаю, — прокричал он из-за двери.

— Я знаю, — ответила она. — Я иду принимать душ Позови меня, когда закончишь, и я разогрею нам обед.

— О’кей! — прокричал он.

Снова затарахтела машинка. Мотти вошла в свою комнату. Она медленно закрыла дверь. Внезапно она ощутила усталость. Она сняла с себя платье и в лифчике и трусиках растянулась на кровати. Закрыв глаза, она сразу же задремала Она еще не совсем заснула, когда ей уже начал сниться сон.

Это был не просто сон, а самый настоящий кошмар. Ее тетя Марта кричала на нее: