Весь город спит

— Я хочу сказать, что мы с тобой на улице, идем под деревьями, в то время как все остальные спят в надежных убежищах. Держу пари, мы с тобой единственные, кто разгуливает среди ночи.

Шум лощины, темной, глубокой и жаркой, приближался.

Но они уже дошли до дома Элен. Они долго смотрели друг на друга. Ветерок приносил запахи скошенной травы и влажных лилий. Луна стояла высоко в небе, где начинали собираться облака.

— Вероятно, тебя бесполезно просить остаться у меня, Лавиния?

— Я продолжу свою дорогу.

— Иногда…

— Что иногда?

— Иногда, мне кажется, люди хотят умереть. Ты очень странно вела себя весь вечер.

— Просто, я не боюсь, — ответила Лавиния. — Помимо того, я, наверное, любопытна. И я правильно рассуждаю. По логике, Шатун не может сейчас находиться в наших краях. Повсюду полиция.

— Наша полиция, наша малочисленная полиция, состоящая из стариков. Агенты уже дома, в своих постелях, укрытые с головой одеялами.

— Тогда, скажем, я забавляюсь, вроде неосторожно, но все же наверняка. Если бы был хоть малейший риск, можешь быть уверена, я бы осталась у тебя.

— Возможно, подсознательно ты и не хочешь прожить дольше.

— Ты и Франсина, вы меня смешите.

— Я чувствую себя виноватой. Я сейчас выпью горячего кофе, а ты в это время, добравшись до лощины, будешь идти в темноте по мосту.

— Что ж, одну чашечку выпей за мое здоровье.

Лавиния Неббс шла в ночи, сквозь ночную тишину лета. Она видела дома с темными окнами и слышала издалека лай собаки. «Через пять минут, — думала она, — буду дома, в безопасности. Через пять минут я позвоню этой глупышке Франсине».

Она услышала мужской голос, певший вдали под деревьями.

Она пошла чуть быстрее.

Человек, слабо освещаемый луной, двинулся к ней. Шагал он спокойно и непринужденно.

«Если понадобится, — решила Лавиния, — я всегда могу побежать и постучать в один из этих домов».

Человек пел: «Сияй, луна, во время жатвы!», в руке он держал толстую дубинку.

— Вот тебе на! Весьма неожиданно, — воскликнул он. — Мисс Неббс, что вы здесь делаете в столь поздний час?

— Инспектор Кеннеди!

Ибо это был он, конечно, он. Инспектор Кеннеди совершал свой обход.

— Будет лучше, если я провожу вас до дома.

— Не стоит. Доберусь сама.

— Но ведь вы живете на другой стороне лощины.

«Да, — подумала она. — Но ни за что на свете я не пойду через лощину в мужской компании. Откуда мне знать, кто из них Шатун?»

— Нет, спасибо, — ответила она.

— Я постою тут, — сказал он. — Если понадобится помощь, кричите что есть силы. Я прибегу со всех ног.

Она продолжила дорогу, оставив насвистывающего Кеннеди одного под уличным фонарем.

«Вот я и здесь», — подумала она.

Лощина.

Она стояла на первой из ста тринадцати ступеней, спускавшихся к откосу, заросшему ежевикой; оттуда можно было выйти на мост, длиной в сто метров, который выводил к дороге, поднимавшейся к холмам и переходящей затем в Парковую улицу. И только один фонарь на всем пути. «Через три минуты, — говорила она себе, — я всуну ключ в замок моей двери». Ничего не может произойти за сто восемьдесят секунд.

Она начала спускаться по темным сырым ступенькам, которые вели ее в непроглядную ночь лощины.

— Одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять ступенек, — шептала она.

У нее было ощущение, что она бежит, хотя она и не бежала.

— Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, — считала она в полный голос.

«Я прошла пятую часть пути», — сказала она себе.

Лощина была глубокой, глубокой и темной, и мрачной. И мир исчез. Мир, где люди спали в безопасности. Закрытые двери, город, аптека, кинотеатр, огни — все исчезло. Существовала только лощина. Жила одна лощина, сдавливающая ее, черная и необъятная.

— Ничего не случилось, нет? Никого, а? Двадцать четыре, двадцать пять. Помнишь ту историю о призраке, которую рассказывали в детстве?

Она прислушалась к звуку своих шагов по ступеням.

— Эту историю о черном человеке, который входил в дом и направлялся к комнате, где спали. Вот он на первой ступеньке лестницы, ведущей к спальне. Вот он на второй. Вот на третьей, четвертой, пятой. Как же кричали и визжали, слушая эту историю. И вот страшный человек на двенадцатой ступени, открывает дверь, приближается к кровати. «Ага, попались!»

Она заорала. Ни разу в жизни она не слыхала подобного крика. Она никогда не кричала так сильно. Она остановилась, заледенев от ужаса, вцепившись в деревянные поручни. Сердце колотилось в груди. Звуки этих ударов наполняли весь мир.

«Там, там, — кричала она себе самой, — у подножия лестницы. Человек под фонарем. Нет, сейчас он спрятался. Он ждет там».

Она прислушалась.

Тишина. Мост был пуст.

«Никого нет, — думала она, успокаивая сердце. — Никого нет. Глупая. Это все история, которую я вспомнила. Дуреха. Что я делаю?»

Сердце стало биться ровнее.

«Позвать инспектора? Слышал ли он мой крик? Или же на самом деле я не кричала в голос?»

Она прислушалась. Ничего. Никого.