Весь из себя!

Но пусть Мареев сам вспомнит. Вот пусть вспомнит, пусть вспомнит! Ведь пропуск у него отняли? Отняли! И по 34–03 доложили? Доложили!.. А Мареев свой тон слышал, когда утром с вахты Кириллову звонил?! А-а, не слышал! То-то и оно! А он бы, Мареев, прислушался к себе. Прямо бандит с большой дороги! Как Кириллову прикажешь поступить?! И потом, что это за заявления?! «Я его дома поймаю! Я его из-под земли достану!», «Надо успеть подорвать всю эту контору, к псам собачьим!» Пусть Мареев думает, когда говорит! Тем более, что обстоятельства совсем не в его пользу. Надо вести себя как человек, а не как субъект какой-нибудь… космический. Надо все-таки себя контролировать. Тем более контролировать, что документ пришел. Надо же учитывать такие документы. А Мареев вместо того, чтобы учитывать, только усугубил: пришел весь из себя… Один к одному — Бэд! Кириллов все в щелку видел: на Люську напал, грозил, деньги отнял! Как после всего этого Кириллову относиться к Марееву! Как он может его за Тренажер пустить?! Тем более и пропуск изъяли. Ведь не без причины же! Есть над чем задуматься! Ответственный-то кто? Кириллов! Он прекрасно отдает себе отчет, что анонимка и есть анонимка. Да еще такая дурацкая! И вообще можно было ее не регистрировать, даже нужно! Но Люська — что, Мареев не знает ее?! — сначала все подряд регистрирует и только потом читает. Оперативности ради. А когда прочла, то… Но ведь Мареев всем своим поведением, всем своим видом только и делал, что подтверждал. Да и вот сейчас хотя бы, только что! Какой нормальный человек полезет в окно? Между прочим, это требует отдельного разбора! Ночью в институте совершенно нечего делать, тем более по канату, как заправский взломщик! А тут документация, между прочим! И еще хорошо, что Кириллов в кабинете оказался, что вовремя пресек, а то последствия трудно было бы предсказать!

Пусть Мареев его правильно поймет, но ведь так, ведь так же?! Костик, сам посуди, ведь так? Не молчи! Ко-остик!

Чучело Мареева молчало.

Ада! Липа! Бабьи штучки: «Я напишу, он у меня еще попляшет!» Вот и поплясал…

Но Кириллов! Сокурсник, однокашник… Как он мог?!

— А как я еще мог?! — подгадал в мысль Кириллов. — Как еще, Костик?!

Да, теперь он — Костик.

«Ананимка» скорчилась в кулаке и перестала быть документом. И он Костик. И Кириллов взывает к здравому смыслу. К здравому смыслу Мареева Константина Андреевича. И удовлетворенно отмечает, что вовремя пресек… А если бы с самого начала! Если бы тогда, когда Люська только вскрыла почту — лязг ножниц, хруп-хруп! — если бы Кириллов смял документ в подтирку… Здравый смысл!

Но ведь еще раньше, еще ночью! Скейты. Баба Бася на страже. Соплюхи в автобусе. И Командор! Командор-то!

Видимость важнее сути, ибо лучше нет приманки… Чья же строчка?.. А по видимости, по всей видимости он — Бэд. Весь из себя Бэд. Весь, целиком и полностью — из себя, из Мареева. И даже выйди ты весь из себя, все равно — Бэд, пока существует документ, и делу дали ход… делу дали ход… делудалиход-делудалиход-делудалиход.

— …Непременно придумаем что-нибудь, не переживай!

Этот? Этот придумает! Уже напридумывал под завязку! Кириллов, очистившись от скверны перед Мареевым и от страха перед Бэдом, засердоболил:

— Пропуск твой мы, конечно, вернем. Я буквально завтра сделаю бумагу в первый отдел. Даже буквально сегодня. Вот буквально сейчас… С Тренажером, конечно, сложней. Ты, конечно, понимаешь, что Гридасов и ребята уже втянулись. И будет неудобно, если я волевым решением вдруг скажу им: сворачивайтесь!.. Но у меня есть предложение! У меня для тебя есть одна работенка, она пока в начальной стадии, но если над ней покумекать хорошенько, то…

Кириллов был облегченно говорлив, облегченно оптимистичен. И облегченно великодушен.

Мареев встал, поторкался в дверь кабинета: наружу! наружу! Дверь не пускала. Никак.

— Костик, подожди! У меня же машина. Я ее там поставил, за корпусом. Подожди, у меня ключи. Сейчас вместе поедем. Люська ждет! У меня там в холодильнике есть…

Мареев влез на подоконник и, не прикидывая высоты, сиганул в темень.

Ступни ошпарились об асфальт. Зубы чакнули. Мареев выпрямился. Больно, но не очень. Терпимо. Машинально дернул за висящий канат, не услышал сливного звука и, продолжив ассоциацию, расправил скомканную бумажку. Бывший документ с входящим номером.

Припадая на обе ноги, двинулся… он уже знал куда. А больше и некуда.

«С вашим аналитическим складом ума!» — сказал ему брюнет…

Без цвета и запаха. Нейтральный листик. Вода. Но как только глотнул на вкус, сразу морщит: ф-фу, пакость какая! Но уже глотнул! И пакость начинает работать внутри, обозвал ты ее или не обозвал — уже глотнул.

«С вашим аналитическим складом ума!» Командор — это их компетенция. Анонимка — это не их компетенция.

«А вы подумайте. Сами».

Когда нейтральный листик превращается в документ? Когда на нем ставят: «вх. № 8028»?

РАНЬШЕ!

Когда на конверте, в котором он прячется, шлепают печать?

РАНЬШЕ!

Когда конверт падает в почтовый ящик, и его оттуда не выковырять?