Весь Клайв Баркер в одном томе

Прикрыв глаза, женщина попыталась расставить по порядку слова, которые придется сказать, если она все-таки отважится взять трубку. Однако в голове царил полный сумбур. В таком состоянии лучше и не пытаться разговаривать. Иначе Максин догадается о жуткой стиральной машине, в которой кружатся обрывки воспоминаний. О темной воде, которая поднимается все выше, угрожая затопить душу Тэмми.

Надо просто немного подождать. Не будет же телефон надрываться вечно. Может быть, он позвонит всего только пять раз… Или четыре… Или три…

В последнюю секунду инстинкт самосохранения, укоренившийся в самых глубинах ее существа, заставил Тэмми взять трубку.

— Привет, — сказала она.

— Тэмми? Это ты, Тэмми?

— Да, это я. Здравствуй, Максин.

— Слава богу. У тебя какой-то странный голос, Тэмми. Ты что, больна?

— Я только что перенесла грипп. Очень тяжелый. И еще не совсем оправилась.

— Я тебе звонила пару минут назад. Кто-то поднял трубку, помолчал и опустил. Это ведь была ты?

— Да. Извини, Максин. Я только что проснулась и плохо соображала. Дело в том, что я правда чувствую себя не лучшим образом и…

— То, что ты себя хреново чувствуешь, я поняла по голосу, — заявила Максин своим обычным непререкаемым тоном. — Тем не менее, Тэмми, мне необходимо срочно с тобой поговорить.

— Только не сегодня. Я не в состоянии, Максин. Честное слово, я еле языком ворочаю.

— Но этот разговор нельзя откладывать, Тэмми. Прошу тебя, соберись с силами и выслушай меня. Ведь ты же не оглохла от гриппа, правда?

Губы Тэмми тронула легкая улыбка — первая улыбка за много дней. Максин все та же — тактична и вежлива, как кузнечный молот.

— Хорошо, — вздохнула Тэмми. — Я слушаю.

К немалому ее удивлению, беседа по телефону оказалась не таким уж тяжким испытанием. Впрочем, для миссис Лоупер в ее нынешнем состоянии Максин оказалась самой что ни на есть подходящей собеседницей. Тэмми и в самом деле пришлось только слушать непрерывный поток ее слов, изредка вставляя односложные реплики.

— Ты помнишь этого паршивца, Руни?

— Смутно.

— Судя по твоему неуверенному тону, ты имела счастье его забыть. Он полицейский детектив. Это с ним мы говорили, когда явились в полицию. Вспомнила теперь? Круглая морда, лысый как колено. И от него еще ужасно разило одеколоном.

Именно воспоминание о приторно-сладком запахе одеколона вызвало в сознании Тэмми образ дотошного детектива.

— Теперь вспомнила, — сообщила она.

— На днях он мне звонил. Тебя он не беспокоил?

— Нет.

— Сукин сын.

— Чем он провинился?

— Тем, что опять взбудоражил мне все нервы как раз в тот момент, когда я начала немного приходить в себя.

В голосе Максин послышалась искренняя досада. Изумленная Тэмми узнала отголосок того безумия, что терзало ее днем и ночью, во сне и наяву. Неужели у нее есть нечто общее с этой женщиной, к которой она в течение многих лет питала лишь ненависть, приправленную толикой зависти? В это верилось с трудом.

— И что же хотел от тебя этот сукин сын? — с удивлением услышала Тэмми собственный голос. Еще одна неожиданность: без всякого усилия ей удалось не только произнести довольно длинную фразу, но и расположить слова в нужном порядке.

— Сказал, что пишет книгу. О том, что с нами случилось. Представляешь, какая наглость…

— Про книгу я знаю, — перебила Тэмми.

— Знаешь? Так он все же с тобой разговаривал?

— Нет. Со мной разговаривал Джерри Брамс. Он и рассказал мне о намерениях этого… детектива.

Разговор с Джерри казался Тэмми таким далеким, словно произошел несколько месяцев назад.

— Хорошо, значит, мне не придется долго объяснять, — сказала Максин. — Перехожу сразу к делу. Я наняла целую банду адвокатов, чтобы выяснить, имеет ли этот гад право использовать наши показания для своей долбаной писанины. И представь себе, адвокаты в один голос утверждают, что имеет. Он может написать о каждом из нас все, что в его дурную голову взбредет. Закон ему в этом не препятствует. Конечно, мы можем возбудить против паршивца судебное преследование, но это…

— Создаст вокруг него шум и послужит рекламой его книге, — подсказала Тэмми.

— Именно так считает мой адвокат, Пельтцер. Он утверждает, нам лучше сидеть и не рыпаться. Переждать, пока книгу прочтут и благополучно забудут.

— Скорее всего, он прав. Но, как бы то ни было, я не собираюсь помогать этому Руни, или как его там.

— Никто из нас не собирается. Но, боюсь, засранец прекрасно обойдется и без нашей помощи. Материала у него достаточно.

— Да, конечно, — протянула Тэмми. — Но, говоря откровенно…

— Тебе на это ровным счетом наплевать.

— Ты угадала.

Обе собеседницы смолкли. Разговор, похоже, исчерпал себя. Наконец Максин произнесла тихим и нарочито равнодушным голосом:

— Послушай, Тэмми, а у тебя никогда не возникает желания вернуться назад, в каньон?

В трубке вновь повисло молчание.

— Это желание меня совсем истерзало, — неожиданно для себя самой выпалила Тэмми.

То был не просто откровенный ответ — Тэмми казалось, что она призналась в тайном грехе, постыдном и тяжком. Но солгать она не могла: она постоянно ощущала, как это запретное желание шевелится в глубинах ее взбудораженного сознания.