Весь Клайв Баркер в одном томе

— И тебе это удалось. Я не осмеливалась к нему приближаться. И никто другой тоже.

— Я все время думаю о том, что совершила ошибку. Зря я дергалась сама и его дергала. Если бы только я не попыталась его спрятать, ничего…

— Не надо об этом, — поспешно перебила ее Тэмми. — Давай-ка лучше разложим на заднем дворе славный веселый костерок.

— Костерок? Но для чего?

— Предадим огню драгоценные экспонаты вроде этого. — Она указала на папку с письмами Максин. — Сожжем все то, что не предназначено для чужих глаз.

— И у тебя здесь много такого?

— Достаточно. Для того чтобы разложить костер, тебе хватит бумаг, которые мы уже отобрали. А я потом поднесу еще топлива.

— Значит, мне идти на задний двор?

— Да. Арни устроил там яму для барбекю. Справа от задней двери. Правда, барбекю он так ни разу и не сделал. Зато нам эта яма пригодится.

— Что ж, отлично.

И Максин потащила на задний двор кипу бумаг, оставив подругу разбирать свое достояние и решать, что стоит предать огню, а что можно отдать в чужие руки. Тэмми не хотелось, чтобы кто-то копался в ее чувствах или смеялся над ними; настало время навести порядок в своем прошлом. Впрочем, разобраться с коллекцией ее заставила не только забота о потомках, которые, возможно, будут изучать историю Голливуда по тем материалам, что она решит сохранить. Женщину неотступно грызла мысль о товарках по фэн-клубу, которые, несомненно, спят и видят, как бы заполучить ее сокровища. Документы, характеризующие Тэмми с нелестной или смешной стороны, не должны попасть в их жадные руки.

Выйдя на задний двор с новой кипой бумаг в руках, она обнаружила, что Максин успела разложить костер и сжечь свои письма.

— Это все? — спросила она, когда Тэмми подбросила в огонь очередную порцию бумаг.

— Нет, — покачала головой Тэмми, любуясь языками пламени. — Так быстро с моей коллекцией не справишься. Знаешь, я раньше думала, что призраки похожи на огонь, — добавила она, по-прежнему не отводя глаз от весело потрескивающего костра. — На огонь, горящий на поверхности солнца. Его невозможно увидеть, но он есть.

Максин палкой помешала тлеющие бумаги.

— Неужели никто никогда не узнает о том, что с нами случилось? — неожиданно спросила Тэмми.

— Каким образом об этом может кто-то узнать?

— Давай тоже напишем книгу.

— «Увлекательные приключения Лоупер и Фрайзель в «Стране дьявола»»?

— Да, что-то в этом роде.

— Хотя мы с тобой и очевидцы событий, к нашей книге отнесутся как к очередной выдумке, — пожала плечами Максин. — Люди верят лишь в то, во что хотят верить. И не желают расставаться со своими излюбленными заблуждениями.

— Ты так думаешь?

— Я в этом уверена. Если уж люди вбили себе что-то в головы, переубедить их невозможно. Приведи хоть тысячи фактов и опровержений.

— Ладно, пойду посмотрю, что еще нужно сжечь.

— А ты не боишься, что будущие историки кинематографа предадут наши имена анафеме?

— Возможно, так оно и будет. Но меня это не слишком беспокоит, — улыбнулась Тэмми, глядя, как то, чем она столь дорожила, превращалось в горстку пепла. Потом она резко повернулась и пошла в дом.

Ей понадобилось сделать четыре рейса из дома на задний двор и обратно, прежде чем с архивом было покончено. Наконец Тэмми вошла в спальню, где хранила самые драгоценные сокровища, и огляделась по сторонам. Она представляла, как отчаянно будут сражаться поклонницы Тодда за право обладать этими экспонатами; наверняка не обойдется без ругани, слез и даже потасовок. Взгляд ее скользнул по шкафу, где в потайном местечке, скрытом рядами видеокассет, хранилась самая главная ее святыня — коробка с фотографиями Тодда, фотографиями, которых не видел никто, кроме нее самой. Мысль о том, что эти фотографии тоже станут предметом раздора, показалась Тэмми невыносимой. Пожалуй, этим идиоткам, ее бывшим товаркам по фэн-клубу, хватит обрывков костюмов Пикетта и его автографов. Фотографий им не видать.

Тэмми медленно приблизилась к шкафу — сегодня ей пришлось так много хлопотать, что у нее начали болеть ноги — и, привычным движением отодвинув кассеты, засунула руку в тайник и бережно извлекла коробку с фотографиями.

Все прочее пусть станет добычей огня или фанаток, но эту свою святыню она сохранит, решила Тэмми. Зажав коробку под мышкой, она вышла во двор посмотреть, как дела у ее верного кострового.

— Что, это тоже в огонь? — спросила Максин, указав на коробку.

— Нет, это я возьму с собой.

— Значит, в твоей коллекции есть раритеты, с которыми ты все же не можешь расстаться?

— Это всего лишь фотографии Тодда.

Костер горел вовсю, над ямой ходили прозрачные волны горячего воздуха. Стоило Тэмми выйти во двор — и пламя вновь приковало ее взор. Наблюдая за пляской огненных языков, она открыла коробку… И вдруг какой-то внезапный импульс — возможно, приступ стыда за те блаженные минуты, что она провела, любуясь этими фотографиями, — заставил ее одним резким движением швырнуть содержимое коробки в огонь.

— Ты на редкость непоследовательна в своих решениях, — ухмыльнулась Максин.

— Есть такой грех.

Языки пламени жадно лизали фотографии, но Максин удалось рассмотреть некоторые из них.