Весь Мегрэ. Том 2

— Вы прекрасно знаете почему. Идти против Маскулена! Тот всегда выйдет сухим из воды — Бенуа в этом не сомневался, — а что станет с его сообщником, одному богу известно.

— Не забывайте, что отчет у него.

— Ну и что?

— Ничего. Об отчете я не скажу ни слова. Меня могут обвинить только в том, что я совершил налет на квартиру на бульваре Пастера. Сколько я за это получу?

— Года два.

— Что касается Пикмаля, то он пошел со мной по собственной воле. Я не применял ни угроз, ни насилия. Следовательно, я его не похищал.

Мегрэ понял, что ничего другого он от него не добьется.

— Ты признаешься, что проник в квартиру Пуана?

— Я признаюсь в этом, если ничего другого мне не останется. Но не больше.

Через несколько минут у него уже не было другого выхода: Флери «раскололся», и Лапуэнт пришел сообщить об этом шефу.

— О Маскулене он ничего не знает. До этого вечера не имел представления, на кого работает Бенуа. А отказать ему не мог, так как в прошлом обделывал с ним кое-какие делишки.

— Ты дал ему подписать показания?

— Сейчас занимаюсь этим.

Если Пикмаль и был идеалистом, то идеалистом, избравшим неверный путь. Он продолжал молчать. Может быть, рассчитывал добиться чего-нибудь от Маскулена?

В половине четвертого утра, оставив троих задержанных на Жанвье и Лапуэнта, Мегрэ взял такси и отправился на бульвар Сен-Жермен. На третьем этаже горел свет. Пуан оставил распоряжение, чтобы комиссара немедленно провели к нему.

Мегрэ застал всю семью в маленькой гостиной, где его уже принимали однажды.

Огюст Пуан, его жена и дочь с тревогой смотрели на Мегрэ; они еще боялись надеяться.

— Документ у вас?

— Нет. Но человек, который выкрал его из вашей квартиры, находится у меня в кабинете и во всем признался.

— Кто он такой?

— Бывший полицейский, вставший на скользкий путь и работавший на разных людей.

— А тут на кого он работал?

— На Маскулена.

— Ну, если так… — начал Пуан и нахмурился.

— Маскулен будет молчать, довольствуясь тем, что, когда ему это понадобится, окажет давление на скомпрометированных сообщников. Позволит посадить Бенуа. Что касается Флери…

— Флери?

Мегрэ кивнул.

— Бедняга. Он попал в такое положение, что не мог отказать.

— Я говорила тебе, — вмешалась мадам Пуан.

— Да. Но я не верил.

— Ты не создан для политики. Когда все это закончится, я надеюсь, что ты…

— Самое главное, — произнес Мегрэ, — это доказать, что вы не уничтожили отчет Калама, а он был у вас украден, как вы и заявили с самого начала.

— А мне поверят?

— Бенуа признается.

— А он скажет, на кого работал?

— Нет.

— А Флери?

— Флери сам этого не знал.

Итак…

У Пуана свалилась с души огромная тяжесть, но он не испытывал радости.

Мегрэ, конечно, спас его репутацию. И все же Пуан проиграл.

Если только в последнюю минуту Бенуа не решится сказать всю правду, что было абсолютно невероятным, подлинным победителем окажется Маскулен.

А он настолько был уверен в себе, еще до того, как Мегрэ закончил следствие, что намеренно продемонстрировал фотокопировальную машину. Это было предостережение. И означать оно могло только одно: «Можете их предупредить!»

Те, кто может опасаться публикации доклада: Артюр Нику, находящийся пока в Брюсселе, политики и вообще любой, замешанный в клерфонском деле, — отныне знают, что Маскулену достаточно шевельнуть пальцем, чтобы опорочить их и навсегда погубить карьеру.

В гостиной наступило молчание. Особой гордости Мегрэ не испытывал.

— Через несколько месяцев, когда все забудется, я подам в отставку и вернусь в Ла-Рош-Сюр-Йон, — пробормотал Пуан.

— Правда? — воскликнула его жена.

— Клянусь.

И уже ни о чем другом не думая, г-жа Пуан тихо радовалась: муж для нее был дороже всего на свете.

— Я могу позвонить Алену? — спросила Анн-Мари.

— А не поздно? — усомнилась г-жа Пуан.

— Тебе не кажется, что новость стоит того, чтобы его разбудить?

— Если ты так считаешь…

Она, очевидно, не могла еще осознать все до конца.

— Не выпьете чего-нибудь? — тихо спросил Пуан, неуверенно взглянув на Мегрэ.

Их взгляды встретились. Снова у комиссара возникло ощущение, что они с Пуаном похожи, как братья. У обоих был одинаково грустный и застывший взгляд, одинаково опущены плечи.

Стакан вина был только поводом, чтобы посидеть минутку друг против друга. Анн-Мари говорила по телефону:

— Да… Все кончено… Сообщать об этом еще рано… Надо, чтобы папа сам преподнес им этот сюрприз с трибуны…

Что могли сказать друг другу Мегрэ и Пуан?

— Ваше здоровье!

— Ваше, господин министр!

Госпожа Пуан вышла из комнаты. Анн-Мари вскоре последовала за ней.

— Пойду спать, — пробормотал Мегрэ, поднимаясь. — А вам это еще нужнее, чем мне.

Пуан как-то неловко протянул Мегрэ руку, словно это был не обычный, банальный, жест, а проявление чувства, которого он стеснялся.

— Спасибо, Мегрэ.

— Я сделал все, что мог.

— Да...

Они направились к двери.

— Знаете, я тоже отказался пожать ему руку…

И уже на пороге, прежде чем повернуться к Пуану спиной, Мегрэ добавил:

— И все-таки когда-нибудь он свернет себе шею.

Мегрэ ищет голову

Глава 1 Находка братьев Нод