Весь Мегрэ. Том 2

Мужчина в свою очередь посмотрел на дверь — казалось, он пытался определить угол зрения и прикинуть расстояние.

— Для меня это детские игрушки, — сказал он.

— А для человека, который не знаток в этом деле?

— Нужно терпение… А если следить за движениями руки, считая повороты на каждом диске…

Внизу послышались шаги, потом, во дворе, Лапуэнт спросил у Феликса:

— Вы не видели Виктора?

Мегрэ был уверен, что открыл истину, но не слишком ли поздно? Луиза Бурж высунулась из окна напротив, и комиссару показалось, что на ее губах играла легкая улыбка.

Пришел Лапуэнт, абсолютно ошарашенный.

— Я не смог его нигде найти. Его нет ни в швейцарской, ни в других комнатах на первом этаже. И наверх он тоже не поднимался. Феликс говорит, что слышал, как несколько минут назад хлопнула входная дверь.

— Позвони на Набережную. Дай его приметы. Пусть предупредят вокзалы и жандармерию. Позвони сам в ближайшие комиссариаты.

Начиналась охота на человека, в процедуре которой все было заранее предопределено. Машины с радиопередатчиками будут ездить кругами, постепенно сужающимися. Полицейские в форме, инспекторы в штатском пройдут по улицам, заходя в бистро и расспрашивая людей.

— Ты знаешь, как он был одет?

Мегрэ и его инспекторы видели Виктора только в полосатом жилете. Им помог месье Жозеф, который пробормотал сквозь зубы:

— Я знаю, что у него был только один темно-синий костюм.

— А какая шляпа?

— Он никогда не носил шляпу.

У Мегрэ, когда он попросил Лапуэнта сходить за Виктором, еще не было никакой уверенности. Может быть, это была интуиция?

Или же подобный вывод логично вытекал из многочисленных рассуждений, в которых он не отдавал себе отчета, из огромного количества деталей, которые по отдельности не имели никакого значения?

С самого начала он был убежден, что Фюмаля убили из ненависти, из мести.

Бегство Виктора этому не противоречило, так же как и факт исчезновения из сейфа пятнадцати миллионов.

Ему хотелось сказать: «Наоборот!»

Может быть, потому, что речь шла о ненависти крестьянина, а крестьянин редко забывает о своем интересе, даже если он одержим каким-либо сильным чувством.

Комиссар ничего не говорил. Все смотрели на него.

Он чувствовал себя униженным, так как для него это был промах, он слишком долго не мог обнаружить истину и теперь сомневался, что организованная облава принесет какие-либо результаты.

— Господа, я вас больше не задерживаю.

Следователь, у которого еще не было достаточно опыта, не решался расспрашивать Мегрэ, лишь тихо спросил:

— Вы думаете, что это он?

— Я в этом уверен.

— И он взял миллионы?

Это было более чем вероятно. Виктор либо унес их с собой, либо спрятал где-то в доме и вернется за ними.

Лапуэнт монотонным голосом повторил по телефону приметы, а комиссар тяжелой походкой спустился во двор и посмотрел на Феликса, который продолжал мыть машину.

Не сказав ни слова, Мегрэ прошел мимо него, поднялся по лестнице и открыл дверь комнаты Луизы Бурж.

В ее глазах светилось лукавство, и в то же время они выражали глубокое удовлетворение.

— Вы знали? — спросил он просто.

Она не пыталась этого отрицать, лишь сказала:

— Признайтесь, что вы подозревали меня?

Он тоже не стал ничего отрицать, сел на край кровати и принялся медленно набивать трубку.

— Как вы все поняли? — задал Мегрэ еще один вопрос. — Вы его видели? — Он показал на окно.

— Нет. В нашем недавнем разговоре я сказала вам правду. Я всегда говорю правду. Я не могу лгать не потому, что испытываю отвращение ко лжи, — просто краснею.

— Вы действительно закрывали ставни?

— Всегда. Только вот в чем дело — я иногда встречала Виктора в тех местах, где он не должен был находиться. У него была способность ходить бесшумно, передвигаться как тень. Несколько раз я буквально подскакивала, увидев его рядом с собой.

Черт побери, он ходил как браконьер! Мегрэ тоже об этом подумал, но слишком поздно, когда смотрел поочередно на сейф и на дверь.

Секретарша показала ему на звонок в углу своей комнаты.

— Вот посмотрите. Он был установлен, чтобы месье Фюмаль мог вызвать меня в любую минуту. Это иногда случалось по вечерам, иногда даже довольно поздно. Я должна была одеваться и идти к нему, потому что у него для меня была срочная работа, особенно после деловых ужинов. И в таких случаях я иногда заставала Виктора на лестнице.

— Он не объяснял вам, почему там находится?

— Нет. Он только по-особенному смотрел на меня.

— Как?

— Вы сами знаете.

Это было верно. Мегрэ уже все понял, но хотел, чтобы об этом было сказано.

— В доме царило негласное сообщничество. Никто не любил патрона. Каждый из нас знал по меньшей мере одну из его тайн.

— И вы тоже что-то скрывали от Феликса.

Он увидел, что она действительно легко краснела, потому что даже уши у нее стали пунцовыми.

— О чем вы говорите?

— О том вечере, когда Фюмаль заставил вас раздеться…

Она подошла к окну и закрыла его.

— Вы сказали об этом Феликсу?

— Нет.

— А вы расскажете?

— Зачем? Я просто хочу знать, почему вы это стерпели.

— Потому что хочу, чтобы мы поженились.

— И чтобы устроились в Жьене!

— А что в этом плохого?