Весь Мегрэ. Том 2

— Да… И упрямо собирал в опилках осколки, приговаривая: «Это светлое стекло… Это приносит счастье, старина! Видишь ли, сегодня мне особенно нужно, чтобы что-нибудь сулило удачу… Ты никогда не бывал в Габоне, сынок?»

Вмешался другой официант:

— И мне тоже он говорил о Габоне, уж не помню, в связи с чем… Ах да! Когда он начал есть крутые яйца… Он съел двенадцать или тринадцать штук подряд… Я испугался, что он задохнется — учитывая, что он уже немало выпил…

А он мне говорит: «Не бойся, сынок! Однажды в Габоне я на спор съел тридцать шесть яиц и выпил столько же кружек пива — и выиграл».

— Он казался озабоченным?

— Смотря что вы имеете под этим в виду. Он все время то входил, то выходил. Я сначала даже подумал, что он кого-то ждет. Порой он посмеивался про себя, как будто рассказывая себе какие-то истории. Он прицепился к одному старику, который каждый день заходит сюда после обеда выпить два-три стаканчика красного вина, и стал хватать его за отвороты пиджака…

— Вы знали, что он вооружен?

— Как я мог об этом догадаться?

— Дело в том, что человек такого типа вполне способен продемонстрировать всем вокруг свой револьвер!

У него и вправду было оружие, найденное на тротуаре около тела, большой револьвер с барабаном, из которого ни разу не стреляли.

— Дайте нам еще два белого!

У Мегрэ было хорошее настроение, и он не смог отказать маленькой торговке цветами, худенькой девочке с босыми и грязными ногами и самыми прекрасными глазами на свете. Он купил у нее букетик фиалок и затем, не зная, что с ним делать, засунул его в карман пиджака.

Надо сказать, что это был день стаканчиков вина.

Ибо, выйдя из бара, комиссар и Жанвье перешли улицу и оказались в прохладном зале кафе «Министерское», где им навстречу поспешил Жозеф.

Здесь постепенно начал вырисовываться расплывчатый образ человека с крашеными усами и с чемоданчиком в руке. Но слово «расплывчатый» не совсем подходит. Скорее возникало впечатление сдвинутого фотоснимка, еще точнее — пленки, на которой сделано сразу несколько снимков.

Все говорили по-разному. Каждый видел клиента по-своему, а полковник даже готов был поклясться, что незнакомец походил на человека, замышлявшего недоброе дело.

Одним он казался возбужденным, другим — удивительно спокойным. Мегрэ слушал, кивал, аккуратно набивал трубку указательным пальцем, раскуривал ее, выпуская небольшие клубы дыма, и блаженно щурил глаза, словно бы наслаждаясь чудесным днем, одним из тех, когда небо, расщедрившись, дарит людям хорошее настроение.

— Женщина…

— Вы хотите сказать, девушка?

Ибо Жозефу, почти не видевшему ее, она казалась девушкой — симпатичной и благовоспитанной девушкой из хорошей семьи.

— Могу поспорить, что она не работает.

Он видел ее хозяйкой, готовящей закуски и пирожные для гостей в приличном буржуазном доме, в то время как у кассирши, мадемуазель Берты, сложился свой взгляд на вчерашнюю посетительницу:

— Я бы не сказала, что за ней не числится грехов…

И все же, несомненно, она лучше его…

Бывали минуты, когда Мегрэ хотелось потянуться, словно он загорал на солнышке. В это утро все нравилось ему на этом перекрестке: автобусы, которые останавливались и отъезжали, кондуктор, привычным жестом нажимавший кнопку звонка, когда пассажиры поднимались на площадку, скрежет переключения передач, подвижные тени листьев каштанов на асфальте тротуара.

— Держу пари, что она далеко не ушла… — пробормотал комиссар, обращаясь к Жанвье, недовольному тем, что он не смог дать более подробного описания человека, сидевшего у него перед носом.

Какое-то время они постояли на краю тротуара. Кафе на этом углу и кафе на том углу улицы… Клиент в одном кафе, клиент в другом…

Можно сказать, что случай поместил каждого из них в привычную обстановку. Здесь — маленький усатый господин, который просидел, не двигаясь весь день, лишь раз отлучившись позвонить по телефону и довольствуясь кофе, минеральной водой «Виши» и лимонадом; он даже не протестовал, когда Жозеф объявил, что у них не бывает закусок.

Напротив, в шумной толчее, среди рабочих, служащих, разносчиков, всего этого мелкого, спешащего люда — этот молодчик, любитель белого вина и крутых яиц, который то входил, то выходил и который приставал к тому или другому посетителю, чтобы поговорить с ними о Габоне.

— Держу пари, что здесь есть и третье кафе, — заявил Мегрэ, глядя на противоположную сторону бульвара.

Он не ошибся. На другой стороне, как раз напротив улицы Сен-Пер, там, откуда были видны оба угла, находилось заведение — не кафе, не бар, а настоящий ресторан с узкой витриной и низким, вытянутым в Длину залом, в который можно было попасть, спустившись на две ступеньки.

Ресторан назывался «Улитка»; чувствовалось, что это заведение для завсегдатаев, хранящих свои салфетки в стоящем у стены шкафчике из светлого дерева. Воздух был пропитан чесночным запахом хорошей кухни. Это был неурочный час, и сама хозяйка вышла из кухонного помещения, чтобы встретить гостей — Мегрэ и Жанвье.

— Что вам угодно, господа?

Комиссар представился.