Весь Мегрэ. Том 2

Весь день и всю ночь маленькие огоньки на стене отражают полную драматизма жизнь столицы, и ни один автобус, ни один патрульный наряд каждого из городских комиссариатов не отправится на место происшествия, чтобы об этом не стало известно в Центре.

Мегрэ всегда придерживался убеждения, что молодым инспекторам стоило пройти хотя бы годичную стажировку в этом зале, чтобы изучить криминальную географию города, и сам он, если выдавалось свободное время, охотно приходил сюда на час-другой.

Один из дежурных ел хлеб с колбасой. Даниэль возобновил прерванный рассказ:

— Она сразу позвонила доктору Ламберу. А когда через полчаса он пришел, сыпь уже исчезла… Это оказалась просто крапивница… Алло!

Лампочка загорелась в районе XVIII округа. Это был прямой вызов. Значит, в эту самую минуту кто-то разбил стекло аппарата срочной помощи на пересечении улиц Коленкур и Ламарк.

Для новичка это должно выглядеть впечатляюще.

Сразу представляется пустынный ночной перекресток, секущие струи дождя, мокрая мостовая, отсвет фонарей в лужах, освещенные окна кафе поодаль и человек, мужчина или женщина, который спешит, быть может спотыкаясь, потому что ему страшно, потому что за ним гонятся или просто ему нужна помощь, он спешит, на ходу обертывая руку носовым платком, чтобы разбить стекло…

Мегрэ, машинально продолжая следить взглядом за племянником, вдруг увидел, как у того нахмурились брови. Лицо молодого человека приобрело оторопелое, а потом и испуганное выражение.

— Ох, дядя! — выдохнул он. Слушал еще с полминуты и переключил штекер: — Алло! Участок на улице Дамремон?.. Это вы, Дамбуа?.. Вызов слышали?..

Это точно был выстрел?.. Да, да, мне тоже так показалось… Что вы говорите? Автобус уже выехал?

Иными словами, полицейские будут на месте меньше чем через три минуты, потому что улица Дамремон совсем рядом с улицей Коленкур.

— Извините, дядя… Но я совсем не ожидал… Вначале я услышал крик: «С…ные шпики!» И тут же раздался выстрел.

— Будь добр, сообщи бригадиру с улицы Дамремон, что я к ним еду. И пусть без меня ничего не трогают!

Мегрэ уже устремился в опустевший коридор, спустился во двор и вскочил в небольшой скоростной автомобиль, предназначенный для офицеров полиции.

— Улица Коленкур. Живее!

По правде сказать, это было не его дело. Полиция квартала уже на месте, и только после того, как они составят рапорт, будет решено, займется ли расследованием полицейское управление. Но Мегрэ не смог сдержать любопытства. К тому же, пока Даниэль говорил, у него в памяти всплыло одно воспоминание.

Прошлой осенью, в октябре, в такую же дождливую ночь, он сидел у себя в кабинете. Около одиннадцати вечера зазвонил телефон.

— Комиссар Мегрэ?

— Я слушаю.

— Это лично комиссар Мегрэ у телефона?

— Ну да…

— В таком случае я хотел на вас с…ть!

— Что-что?

— Я говорю, что я хотел на вас с…ть! Я только что застрелил из окна обоих агентов, которых вы выставили на тротуаре… Новых можете не присылать. Меня вам не взять!

И грянул выстрел.

Польский акцент уже все объяснил комиссару.

По роковому стечению обстоятельств дело происходило в небольшой гостинице, расположенной на углу улицы Бираг и предместья Сент-Антуан, в которой скрывался опасный преступник-поляк, ограбивший немало ферм на севере страны.

За гостиницей и в самом деле вели слежку два агента, потому что Мегрэ решил рано поутру лично произвести арест.

Один из инспекторов был убит наповал; второй, провалявшись пять недель в госпитале, поправился. Что до поляка, то он, переговорив с комиссаром, действительно пустил себе пулю в лоб.

Вот это-то совпадение и взбудоражило Мегрэ, пока он сидел в большом зале полицейского участка. За двадцать с лишним лет работы он один-единственный раз столкнулся с делом такого рода: самоубийца звонил по телефону и при этом крыл полицию на чем свет стоит.

И вот теперь, почти полгода спустя, ситуация повторяется. Разве это не странно?

Небольшой автомобиль мчался через Париж. На бульваре Рошешуар ярко светились кинотеатры и дансинги, а чуть дальше, за углом улицы Коленкур, к которой вел довольно крутой спуск, царили тишина, и почти полное безлюдье. Изредка в ту или другую сторону проезжал автобус, да редкие прохожие спешили по залитым дождем тротуарам.

На углу улицы Ламарк виднелась небольшая группа темных фигур. На улице, в нескольких десятках метров от них, стоял полицейский автобус. Кое-где из окон выглядывали люди, а на пороге домов застыли консьержки, но из-за дождя зевак было немного.

— Здравствуйте, Дамбуа.

— Здравствуйте, господин комиссар.

Дамбуа показал на распростертое на тротуаре, меньше чем в метре от аппарата срочной связи, тело. Возле тела примостился на корточках мужчина — живущий по соседству врач, которого успели вызвать. Между тем с момента выстрела прошло всего двенадцать минут.

Доктор поднялся, узнав Мегрэ.

— Смерть наступила мгновенно, — сказал он, стряхнув воду с насквозь промокших колен и принявшись протирать залитые дождем очки. — Выстрел произведен в упор, в правое ухо.

Мегрэ машинально приставил руку к собственному уху, словно собирался в него выстрелить.

— Самоубийство?

— Похоже на то…