Весь Мегрэ. Том 2

Еще один слабый человек, еще один подлец, только худший из подлецов — агрессивный подлец. Но разве в глубине души Мегрэ не предпочитал такую подлость стыдливой мещанской подлости Домаля?

Его-то историю воссоздать было легко. По «Данки-бару» и по разным другим местам Парсон знал каких-то гангстеров, и они могли воспользоваться сведениями, которые случайно попали ему в руки, когда он путешествовал по Европе.

— Сколько вы получили? — мягко спросил его Мегрэ.

— А зачем это вам? Но чтобы доставить вам удовольствие, могу заверить, что меня здорово обсчитали.

— Несколько сотен долларов?

— Приблизительно так.

Тут комиссар вытащил из кармана тот самый чек на две тысячи долларов, который дал ему Мак-Джилл от имени Маленького Джона. Мегрэ взял со стола ручку и сделал передаточную надпись на имя Парсона.

— Этой суммы вам будет достаточно, чтобы исчезнуть, пока еще не поздно. Мне было необходимо, чтобы вы оказались у меня под рукой на случай, если бы Домаль отказался говорить или если бы я ошибся. Видите, напрасно вы мне проболтались о своей поездке во Францию. В конце концов, я и сам бы догадался, хоть, может быть, гораздо позже — ведь я знал, что вы знакомы с Мак-Джиллом и, с другой стороны, водили знакомство с людьми, которые убили Анджелино. Заметьте, что я даже не спрашиваю у вас их фамилий.

— Джоз знает их не хуже меня.

— Верно. Но это меня не касается. Не знаю, почему я пытаюсь вызволить вас; может быть, потому, что мне было бы жаль увидеть вас перед судом присяжных.

— Да я прежде пустил бы пулю себе в лоб!

— Почему же?

— Из-за одной особы.

Пожалуй, это было очень похоже на дешевый роман, но Мегрэ готов был биться об заклад, что Парсон говорил о своей матери.

— Думаю, что сегодня вам лучше не выходить из гостиницы. Ваши друзья, конечно, решили, что вы раскололись, а гангстеры этого очень не любят. Я позвоню, чтобы вам дали номер рядом с моим.

— Я ничего не боюсь.

— А я не хочу, чтобы с вами сегодня ночью что-нибудь случилось.

Пожав плечами, Парсон отхлебнул виски прямо из горлышка.

— Не беспокойтесь обо мне.

Он взял чек и, шатаясь, пошел к двери.

— Салют, Джоз! — бросил он, обернувшись.

И, сделав последнее усилие, иронически сказал:

— Bye-bye[16], мистер Мегрэт.

Что это было — предчувствие? Комиссар готов был окликнуть Парсона, заставить его остаться в гостинице, если понадобится — запереть его в комнате. Ничего этого он не сделал. Но не удержался, подошел к окну, отодвинул занавеску каким-то непривычным для себя жестом — так делал Маленький Джон.

Через несколько минут они услышали глухие выстрелы — конечно, то была автоматная очередь.

Повернувшись к присутствующим, Мегрэ выдохнул:

— Думаю, что спускаться на улицу не имеет смысла. Он должен был заплатить по счету!

Глава 10

Еще час они оставались в комнате, которая мало-помалу наполнялась трубочным и сигаретным дымом, словно дело было в кабинете на набережной Орфевр.

— Я прошу у вас прощения, — начал разговор Маленький Джон, — за то, что мы с моим сыном пытались вас отстранить от этого дела.

Он тоже устал, но ему явно стало свободней, он испытал бесконечное, почти физическое облегчение.

В первый раз Мегрэ увидел его таким, а не напряженным, не замкнутым, без этой болезненной энергии, без постоянной готовности дать отпор.

— Вот уже полгода, как я выдерживаю их осаду или, вернее, уступаю им пядь за пядью. Их четверо, и двое из них сицилийцы.

— Эта сторона дела меня не интересует, — возразил Мегрэ.

— Знаю… Вчера, когда вы пришли в гостиницу, я хотел поговорить с вами, но Джоз мне помешал.

Лицо его стало злым, в глазах уже не было ничего человеческого, но Мегрэ знал, какой болью вызван этот жуткий холод.

— Представьте себе, — тихо произнес Маленький Джон, — что значит иметь сына, мать которого ты убил, и всю жизнь любить ее!

Чтобы не мешать разговору, Мак-Джилл пересел в стоявшее в углу кресло, где только что сидел Парсон, — подальше от собеседников.

— Не буду рассказывать вам о том, что произошло когда-то. Я себя не оправдываю и ни на что не жалуюсь. Понимаете, что я хочу сказать? Я ведь не Жозеф Домаль. Вот его я должен был бы убить. И все же я хочу, чтобы вы знали.

— Я знаю.

— Знайте, что я любил ее и люблю до сих пор и думаю, что так не любил ни один человек. Потерпев полное крушение, я… Впрочем, не стоит об этом.

И Мегрэ серьезно повторил:

— Не стоит.

— Думаю, что я за все заплатил дороже, чем меня могло бы заставить заплатить человеческое правосудие. Вы сейчас не дали Домалю дойти до конца. Я надеюсь, комиссар, вы мне верите?

И Мегрэ дважды утвердительно кивнул головой.

— Я хотел исчезнуть вместе с нею. Потом решил взять вину на себя. Но он меня удержал — боялся влипнуть в грязную историю.

— Я понял.

— Это он побежал за корзиной из ивовых прутьев к себе в комнату. И предложил бросить ее в реку. Но этого я не мог. Тут есть еще одно обстоятельство, об этом вы не могли догадаться. Пришел Анджелино. Он видел. Он знал. Он мог донести на меня. Жозеф настаивал, чтобы мы уехали немедленно. И вот два дня…

— Понимаю. Два дня вы держали ее у себя.