Весь Мегрэ. Том 2

Мегрэ поймал себя на том, что вытирает лоб. Нетрудно было представить себе реакцию Пуана на эту статью.

Тираж у «Глоб» небольшой. Он не был органом какой-нибудь крупной партии, а представлял незначительную политическую группу, во главе которой стоял Жозеф Маскулен.

Другие газеты тоже требовали начать расследование, чтобы выявить истину.

Мегрэ тоже хотел выявить истину, но только всю, целиком.

Однако у него создалось впечатление, что остальные добиваются вовсе не этого. Если, к примеру, доклад находится сейчас у Маскулена, почему вместо того, чтобы задавать вопросы, он не опубликует его таким же крупным шрифтом, как эта статья?

Это вызвало бы немедленный правительственный кризис, радикальную чистку на парламентских скамьях, а он сам приобрел бы в глазах общества славу защитника народных интересов и политической чистоты.

Для него, человека, который всегда работал за кулисами, это было единственной возможностью немедленно выдвинуться в первый ряд, а в будущем играть ведущие роли.

Если этот документ у него, почему он его не опубликует?

Теперь настала очередь Мегрэ — как и автору той статьи — задавать вопросы.

Если же отчета у него нет, то откуда ему известно, что он найден?

Откуда Маскулен знает, что Пикмаль вручил документ официальному лицу?

И каким образом он смог заподозрить, что Пуан не передал его выше?

Мегрэ не был и не хотел быть в курсе теневой стороны политики. Однако не надо было даже знать всей закулисной стряпни, чтобы заметить:

1. Именно газета «Молва», принадлежащая Эктору Табару и занимающаяся темными делишками, чтобы не сказать шантажом, уже трижды с момента катастрофы упоминала об отчете Калама.

2. Отчет был найден сразу после этой публикации и при довольно странных обстоятельствах.

3. Пикмаль, простой смотритель в Школе дорог и мостов, направился прямо в кабинет министра вместо того, чтобы отдать найденный документ своему непосредственному начальнику — директору Школы.

4. Жозеф Маскулен в курсе этого.

5. Он также, очевидно, знает о пропаже документа.

Интересно, какова роль Маскулена и Табара в этой игре? И играет ли они вместе или порознь?

Мегрэ снова открыл окно и долго стоял, глядя на набережную и покуривая трубку. Никогда еще ему не приходилось заниматься таким запутанным делом, имея в своем распоряжении так мало данных.

Если бы речь шла о грабеже или убийстве, он сразу почувствовал бы себя в родной стихии. Но здесь он столкнулся с людьми, которых знал понаслышке.

Ему было известно, например, что Маскулен завтракает каждый день за одним и тем же столом в ресторане «Камбала» на площади Победы, где к нему ежеминутно подходят поздороваться или сообщить шепотом какую-нибудь информацию.

О Маскулене говорили, что он в курсе личной жизни всех политических деятелей. Запросы в парламенте он делал редко, имя его обычно появлялось в газетах только накануне серьезного голосования. Тогда можно было прочесть:

«Депутат Маскулен предсказывает, что предложение будет принято тремястами сорока двумя голосами».

Знатоки дела верили этим предсказаниям, как откровению, так как Маскулен редко ошибался, да и то самое большее на два-три голоса.

Он не являлся членом никакой комиссии, не председательствовал ни в одном комитете, однако его боялись больше, чем лидера любой крупной партии.

Около полудня у Мегрэ появилось желание пойти позавтракать в «Камбалу», хотя бы для того, чтобы поближе взглянуть на человека, знакомого ему только по официальным церемониям.

Маскулен, холостяк, хотя ему уже перевалило за сорок. Никто не слыхал, чтобы у него была любовница. Не видели его ни в салонах, ни в театрах, ни в ночных кабаре.

Голова у Маскулена длинная, костистая; уже в полдень кажется, что он небрит. Одевается он плохо. Вернее, не обращает внимания на одежду; ходит всегда в неглаженом костюме, свидетельствующем, что чистоплотностью его хозяин не отличается.

Почему-то Мегрэ казалось после рассказа Пуана, что Пикмаль и Маскулен — люди одного типа.

К холостякам он питал недоверие: это люди, не имеющие никаких привязанностей.

В конце концов, он решил не ходить в «Камбалу», так как это могло выглядеть как объявление войны, и направился в пивную «Дофин». Там он встретил двух коллег, с которыми мог хотя бы часок поговорить о вещах, не имеющих отношения к отчету Калама.

Одна из дневных газет подхватила тему «Глоба», интересуясь, правда, более осторожно, завуалированно, что же в действительности происходит с отчетом Калама. Один из ее сотрудников пытался взять интервью у премьера, но не смог к нему прорваться.

Имя Пуана не упоминалось, так как строительством санатория непосредственно ведало министерство здравоохранения.

В три часа в кабинет Мегрэ постучали. Вошел Лапуэнт. Вид у него был озабоченный.

— Есть новости?

— Ничего определенного, патрон. Пока только одни предположения.

— Расскажи подробно.