Весь Мегрэ. Том 3

Однако, будучи уже у двери, он машинально вновь пересек кабинет и по привычке заглянул в кабинет инспекторов. Но не дал никому из подчиненных никакого особого задания. Он об этом даже не подумал.

Через несколько минут он уже открывал обитую кожей дверь кабинета патрона. Высокий рыжий малый, встав с кресла, энергично пожал ему руку и сказал на французском с едва заметным акцентом:

— Для меня огромная радость видеть вас живьем, месье Мегрэ. Когда вы приезжали в Штаты, я не смог с вами встретиться, поскольку находился в Сан-Франциско, а до наших краев вы так и не добрались. Мой друг Фрэнк Уорд, принимавший вас в Нью-Йорке и сопровождавший в Вашингтон, рассказывал мне о вас много интересного.

Директор жестом разрешил Мегрэ сесть.

— Надеюсь, я не оторвал вас от одного из тех великолепных допросов, которые нам, американцам, кажутся такими любопытными.

Комиссар поспешил его успокоить. Гость директора протянул ему пачку сигарет, но тут же спохватился:

— Я забыл, что вы фанатик трубки…

Это периодически повторялось, и всегда с одними и теми же фразами, одинаковыми вопросами, тем же самым преувеличенным и смущающим восхищением. Мегрэ, который терпеть не мог, чтобы на него смотрели как на некую диковину, старался не показывать своего недовольства и в такие моменты улыбался особой улыбкой, сильно веселившей его начальника.

За одним вопросом следовал другой. Разговор зашел о технических средствах, потом о знаменитых уголовных делах, по которым Мегрэ пришлось высказывать свое мнение.

Затем неизбежно возник вопрос о методах работы комиссара, что всегда его раздражало, и он, желая разрушить сложившуюся вокруг его имени легенду, постоянно повторял, что никаких особых методов у него нет, но ему никто не верил.

Желая освободить Мегрэ, директор встал со словами:

— А теперь, если не возражаете, мы покажем вам наш музей…

Посещение музея было непременной частью любого визита подобного рода, и Мегрэ, после нового рукопожатия, еще более сильного, чем его, смог наконец вернуться к себе в кабинет.

Он вошел и в удивлении замер на пороге: в кресле, где сидел продавец игрушечных поездов, никого не было. Кабинет был пуст, лишь где-то под потолком еще витал сигаретный дым.

Он направился к кабинету инспекторов:

— Он ушел?

— Кто?

Жанвье и Люка играли в карты, что случалось с ними раза по три в год, не считая ночных дежурств.

— Никто… Не имеет значения…

Мегрэ вышел в коридор, где старик Жозеф читал газету.

— Мой посетитель ушел?

— Не так давно. Он вышел из вашего кабинета, сказал, что ждать дольше не может, что ему непременно нужно идти в магазин, где его ждут. А что, я должен был?..

— Нет. Ничего. Тот человек был волен уйти, поскольку никто не заставлял его приходить.

В этот самый момент Мегрэ заметил, что забыл его имя.

— Полагаю, Жозеф, вы не знаете, как его зовут?

— Признаюсь, господин комиссар, что я не посмотрел на карточку.

Мегрэ вернулся к себе, сел за стол и вновь занялся работой над рапортом, в которой не было ничего увлекательного. Отопление, похоже, сломалось, потому что батареи никогда еще не были такими обжигающими, а в трубах слышались тревожные звуки. Комиссар чуть не встал, чтобы повернуть рычажок выключателя, но у него не хватило смелости, и он протянул руку к телефону.

Мегрэ собирался позвонить в универмаг «Лувр» и узнать фамилию старшего продавца отдела игрушек. Но, если он это сделает, не спросят ли там, с чего бы это полиция заинтересовалась их сотрудником? Не причинит ли Мегрэ этим звонком вред своему посетителю? Он поработал еще немного, а потом почти машинально снял трубку.

— Вы можете соединить меня с доктором Стейнером, живущим на площади Данфер-Рошро?

Меньше чем через две минуты зазвонил телефон.

— Доктор Стейнер у аппарата.

— Простите за беспокойство, доктор… Это Мегрэ… Да, комиссар уголовной полиции. Насколько мне известно, вы недавно принимали пациента по имени Ксавье, фамилию я запамятовал…

Врач на том конце провода, похоже, тоже не мог вспомнить.

— Он работает в отделе игрушек. Главным образом продает электрические поезда… Он якобы ходил к вам убедиться, что не сошел с ума, а затем заговорил с вами о своей жене…

— Секундочку, пожалуйста. Я должен свериться с моими карточками.

Мегрэ услышал, как он кому-то говорит:

— Мадемуазель Берта, будьте так любезны…

Должно быть, врач отошел от аппарата, потому что конца фразы комиссар не услышал. Тишина на линии длилась долго, и Мегрэ подумал, что их разъединили.

Судя по голосу, Стейнер был человеком холодным, очевидно, тщеславным и, уж во всяком случае, уверенным в собственной значимости.

— Могу я вас спросить, комиссар, по какой причине вы мне позвонили?

— Этот господин только что побывал в моем кабинете и ушел до того, как мы закончили разговор. Разговаривая с ним, я случайно порвал на мелкие кусочки карточку, на которой была записана его фамилия.

— Вы его вызывали?

— Нет.

— В чем его подозревают?

— Ни в чем. Он пришел по собственной инициативе поведать свою историю.

— Что-то случилось?

— Не думаю. Он рассказал мне о некоторых опасениях, которыми, как мне кажется, он поделился и с вами…