Весь мир - чулан

Белка прикрыла голову лапками, но что толку?!

Она посмотрела вниз: все ближе и ближе гладь озера! Но если раньше вода была спасительной и мягкой и могла спрятать в своей глубине крысу от любого острого конька, то теперь стеклянная гладь не сулила ничего хорошего!

— Шмяк! — это Белка рухнула на каток и изо всех сил заскребла лапами, в ужасе поглядывая на подлетающее лезвие.

Увы! Далеко убежать от надвигающегося конька она не могла! В суматохе она забыла выпустить из зубов канаты, которыми конек был зашнурован!

— Дзыннь!!! — это свалился на лед конек, срезав шерсть с хвоста из искусственного меха, которым так гордилась Белка!

Мысль, что она предстанет перед друзьями с голым мерзким розовым хвостом, казалась крысе невыносимой! Она дернулась раз, другой…

И услышала аплодисменты!!!

Это хлопали Кладовкин и Механюк.

— Чудо! Чудо! Какая ты прелесть, Белка! — это кричала Канючка.

Скользя на бегу по стеклянной глади, Белка оглянулась: меховая, испорченная лезвием одежка ее хвоста валялась на льду, а хвост был гол и лыс!!!

«Я им нравлюсь и без хвоста», — обрадованно подумала Белка и веселей заскребла коготками по льду. Если честно, то ей уже давно было в тягость притворяться не тем, кем она была на самом деле.

Чему же так радовались Механюк, Кладовкин и Канючка? Неужели им действительно так понравился голый крысиный хвост, которого так стеснялась Белка? Конечно, нет. Они даже не обратили внимания на такую мелкую ерунду! Так обычно и бывает: изъяны, которых мы стыдимся, мало кого интересуют.

Механюк, Кладовкин и Канючка восхищались совершенно другими достоинствами Белки: свалившись на лед и пытаясь удрать от смертельного лезвия, она так и не выпустила из зубов обрывки каната, крепко пришнурованные к гигантскому коньку! И теперь она бежала по кругу замерзшего озера, а за ней строго по кругу ехал на своем лезвии конек-дом! А из трубы этого дома выглядывал Топ Дорожкин!

— А меня прокатишь? — затаив дыхание, спросила Белку Канючка.

Да разве есть на этом свете хоть что-нибудь, что не сделала бы крыса Белка для своих друзей, для тех, кто любит ее всю, вместе с хвостом?! И она радостно крикнула:

— Э-эх, прокачу!!!

Сначала Белка катала Канючку в коньке, а потом, когда у Белки закружилась голова, Канючку катал Механюк. Только не при помощи зубов и канатов, а при помощи… ума!

На крюк зонта, в котором когда-то было озеро, а теперь каток, Механюк приладил вертелку.

— Что ж, вертелка — тоже сокровище? — изумился Кладовкин, видя, как Механюк привязывает к лопастям вертелки канаты от конька. — А я, дурак, ею тесто для блинов делал!

Тем временем Механюк уселся рядом с вертелкой и начал ногами крутить ее, перебирая лопасти. А лопасти потянули за собой канат, а канат потянул за собой конек, стоящий на льду. А конек повез по кругу Канючку!

Как же она хлопала! Как же она кричала «ура»! Но потом ее хлопки и крики стали тише. А еще чуть позже она схватилась за голову и слабым голосом спросила:

— А что еще делают на Новый год?

— Впадают в спячку, — сообщил ей Дорожкин. Он устал и перенервничал за время конькового похода. А за время катания Канючки заскучал и начал засыпать.

— Я не уверена, господа, но, кажется, на Новый год все пишут письма! — вдруг сказала Белка.

За спинкой старого дивана, под обшивкой которого жила Белка, хранился деревянный ящик. Ящик Белка разгрызла — не из вредности или любопытства, а потому что она любила грызть. И в этом ящике она нашла много пожелтевших листков! Их Белка тоже начала грызть, но они были не такими вкусными, как солома из дивана. «Должна же быть в них какая-то польза!» — подумала крыса, которая в те времена еще не была Белкой. Она присмотрелась к листкам. На всех она разобрала одно и то же. «С Новым годом!» — вот что было там написано!

— Ура! — прервала воспоминания Белки Канючка. — Сейчас мы будем писать письма! — И она захлопала в ладоши!

— А я буду спать, — отрезал Дорожкин. — И тебе советую! Ведь ты даже не знаешь, кому их писать! — Он свистнул Прищепку, залез в носок, Прищепка схватила носок за краешек и смирно села на бортике столешницы ждать до Весны новых распоряжений хозяина.

А Канючка вопросительно посмотрела на Белку.

— Сейчас уточню, кому писать! — сказала понятливая Белка и спрыгнула со столешницы во тьму.

Она появилась, держа в зубах пачку потрепанных и пожелтевших листов.

— Ух ты, — завистливо выдохнул Кладовкин, — да это же священная книга! Только ее беречь некому, вон как испортилась.

Белка выпустила листки из зубов и смущенно отвернулась. Она-то знала, кто приложил зубы, чтобы испортить священные письмена. А Кладовкин уже вовсю бегал по страницам. Вдруг он остановился и шлепнул себя по шлему.

— Что, понял, кому писать? — спросила Канючка.

— Нет! Но кажется, я понял, кто писал!

И Кладовкин юркнул в свою сокровищницу.

Через минуту Механюк, Канючка, Кладовкин и Белка пристально сравнивали кружки и крючки в священной книге про «жи-ши» и в задиванных письмах. Не было сомнения: эти труды создала одна рука!

— Я не сомневаюсь, — важно заключил Механюк, — что эта рука принадлежит высокоученому существу! Вон сколько он написал!