Весь мир и ты

По ее мнению, проснуться в объятиях Эрика было бы слишком. Почти равносильно признанию в любви. Но она не собиралась делать подобных признаний.

Между тем Памелле очень понравилось то, что произошло ночью в сарае. Она даже находила это романтичным. К ним с Эриком будто вернулись прежние времена, хотя Памелла и продолжала убеждать себя в том, что это иллюзия. А Эрику постоянно твердила о том, что с ее стороны все происходящее лишь следование требованиям организма, не более того. Он был с этим не согласен, однако ему приходилось довольствоваться тем, что есть. Тем более что это было чрезвычайно приятно и безумно будоражило.

Так продолжалось недели две. Памелла почти каждый вечер приходила к Эрику, но под утро неизменно возвращалась в коттедж. Ремонт крыши застыл на одной точке. Единственное, что Эрик сделал, это взял лестницу, осторожно забрался на крышу и с помощью полиэтилена и скотча заклеил отверстие, чтобы моросящий время от времени дождь не попадал внутрь его прибежища.

Разумеется, Памелла видела, что Эрик не торопится приступать к работе, но закрывала на это глаза. Пока что ее устраивало существующее положение вещей.

За минувшие две недели Памелла четырежды проводила со своими учениками уроки внеклассного чтения. И каждый раз, когда она открывала кейс, чтобы достать «Алису в Стране Чудес», книга оказывалась в нормальном, а не в перевернутом положении. Это наводило на некоторые размышления, но Памелла сознательно в них не вдавалась, спеша поскорее сосредоточиться на обсуждении очередного прочитанного отрывка.

Однажды дети полностью отвлекли ее от раздумий над феноменом «Алисы», затеяв жаркий спор о том, какого наказания потребовало бы от суда современное Общество защиты животных для описанных Льюисом Кэрроллом игроков в гольф, которые в качестве клюшек использовали живых фламинго.

К середине третьей недели сильно похолодало, и в четверг вечером, не дожидаясь визита Памеллы, Эрик постучал в дверь коттеджа.

— Послушай, в конце концов, это смешно! — сказал он, когда Памелла появилась на пороге. — Почему я должен дрожать в сарае, если мы с тобой все равно каждую ночь проводим вместе? Или ты хочешь, чтобы я подхватил простуду?

Памелла улыбнулась и опустила ресницы, скрывая блеск триумфа в глазах.

— Ладно, пущу тебя, так и быть. Но с одним условием: спать мы все равно будем порознь, я в своей комнате, а ты в своей. Устроишься в моем кабинете, там есть диван. Согласен?

Эрик пожал плечами.

— Но хотя бы временно мы сможем сходиться на одной территории? Если да, то меня это вполне устраивает.

— Сможем, — усмехнулась Памелла. — Мой организм еще не насытился. Да и твой тоже, насколько мне известно. — Она отступила в сторону. — Заходи. Сейчас я отведу тебя в твою комнату и принесу постельное белье. А заодно покажу, где находится душ.

— Отличная идея. Признаться, мне до чертиков надоело плескаться во дворе ледяной водой. — Поднимаясь следом за Памеллой по лестнице на второй этаж, он добавил: — Кстати, не желаешь составить мне в ванной компанию?

Прошло еще две недели. Оказавшись под одной крышей, Памелла и Эрик стали заниматься любовью еще чаще, чем прежде, ведь теперь это можно было делать не только по ночам. Однако по утрам каждый из них неизменно просыпался в своей комнате. Пожалуй, только этим их совместная жизнь и отличалась от супружеской.

За это время Эрик неоднократно признавался Памелле в любви, а она, хоть и таяла от его слов, все же стояла на своем: никакой любви между ними нет и в помине, а есть только сильное физическое притяжение.

Наконец настал день, когда положение кардинальным образом переменилось. Впрочем, рано или поздно именно этим все и должно было завершиться: нельзя же, в самом деле, так безоглядно и интенсивно заниматься сексом!

Первые признаки произошедших с ней перемен Памелла обнаружила в школе, когда во время первого урока вынуждена была поспешно удалиться из класса в туалет по причине внезапного приступа тошноты. Когда ее отпустило, она вдруг задумалась о том, а когда, собственно, у нее последний раз были месячные. По ее подсчетам, выходило, что месяца полтора назад. Да и собственная грудь показалась ей непривычно плотной на ощупь.

В класс Памелла вернулась притихшей и задумчивой. А после уроков, когда ученики разошлись, к ней неожиданно заглянул Риччи, которого она не видела со времени памятного ужина в «Иве».

— Я хотел кое о чем тебя спросить, — сказал он после взаимных приветствий. — Конечно, как и всякому в деревне, мне известно, что Эрик поселился у тебя, но все равно я должен уточнить: ты уверена, что… гм… между тобой и мной не могут завязаться более близкие отношения?

Памелла грустно улыбнулась.

— Да, Риччи, уверена. И я скажу тебе почему. Это еще никому не известно, кроме меня, но ты можешь узнать. Видишь ли, дело в том, что… у меня будет ребенок.

Казалось, Риччи ничуть не удивился.

— А отец — Эрик? — только и спросил он.

Памелла кивнула.

— Только он пока еще не знает.

Неожиданно Риччи усмехнулся.

— А как же твое хваленое планирование семьи, о котором ты столько рассказывала?

Она смущенно опустила ресницы.