Весь мир на дембель

Описывать дальнейшие события нет смысла, да и не люблю я мордобой без интриги и внятной цели. Сел на скамейку посреди парка, открыл книгу при свете единственного фонаря. Картина сюрреалистичная во всех смыслах. Подошли трое охламонов, молодых и глупых. Лет по двадцать на вид. Похожи на ПТУшников. Попросили закурить и тут же потребовали вывернуть карманы. Получили люлей. Банально и скучно. Ни одного шанса у начинающих уголовников не было изначально. Секунд двадцать «на всё — про всё». Жестоко? Согласен. Лечение часто бывает больнее самой болезни, но оно иногда необходимо.

Книга в новом качестве проявила себя идеально, лишь один угол слегка загнулся. Ради чистоты эксперимента ни руками ни ногами молодых подонков не трогал, вразумлял исключительно печатным словом в твёрдом переплёте.

Один молодой, но глупый умник решил выразить восхищение моими педагогическими талантами, но почему-то нецензурно, то есть, матом, поэтому я не стал слушать банальности, высказанные без должного изящества, прервал поток восхвалений методом удара книгой по причинда… не важно, куда-то там. Потом искренне сожалел о лишней жестокости. Хоть и легонько, чисто символически — а не гуманно. Надо было руку сломать.

— Лучше бы в шахматы научились играть, — напутствовал я грешников на прощание, но боюсь, не внемлют они моему доброму слову.

Событие это имело далеко идущие и весьма неожиданные последствия. По городу поползли слухи, что в парке завёлся или маньяк, или неадекватный ботаник, который по вечерам гоняет шпану: то ли шахматной доской их по голове бьет, то ли книгами калечит. В каком смысле калечит — так и осталось загадкой. По одной из версий — свет знаний нанёс вред не только здоровью, но и уму некоторых граждан из соседнего ПТУ-6. Некоторые даже за учебу взялись — хотя какая там в ПТУ учеба? Вопрос риторический.

Доступ к телу уважаемого директора оказалось не так просто получить. На входе в главное «офисное» здание притаился охранник Муса — один из двух официальных грузчиков. Сказывалась, видимо, непростая криминальная обстановка вокруг рынка, поэтому и поставили «вратаря».

— Чего надо? — не отрываясь от телевизора поинтересовался вышибала. И добавил предельно конкретно. — Вали отсюда.

Можно, конечно, поучить вежливости и правильным манерам, благо книга — орудие мудрости у меня теперь всегда с собой, за поясом под курткой, но решил, что не стоит шуметь понапрасну.

— Муса-Джан, там цыгане с какими-то абхазами подрались. Из-за сигарет. Может милицию вызвать надо?

— Как подрались? — подскочил, словно ужаленный охранник. — Какой чертям милиция! Я им сейчас сам голова откручу!

Через секунду его и след простыл. Что нисколько не удивительно, поскольку уважаемый Муса (а они здесь все уважаемые, как на подбор) тоже имел свой маленький гешефт кроме официальной и серой зарплаты: он потихоньку крышевал цыган, торгующих на рынке сигаретами из под полы. Наблюдательный попаданец всего лишь использовал эту информацию в своих целях. Понятное дело, что никаких «абхазов» в помине не было.

— Салам алейкум, Рафик Ибрагимович! — распахнул я дверь в кабинет и широко улыбнулся. Абсолютно искренне улыбнулся — как акула при виде банки с белорусской тушёнкой.

Хозяин обрадовался моему появлению несколько меньше. Я бы сказал, что вообще не образовался. Сначала на его лице появилось недоумение, затем узнавание, сразу переходящее в насторожённость и даже в испуг. Неужели я так плохо выгляжу?

— Валейкум э-саллам. Эээ…

— Степан. Просто Степан. Мы с вами на банкете в ресторане Баку рядом сидели. Муслима Магомаева и Аллегрову слушали. Вы меня ещё в гости приглашали, — напомнил я.

— Эээ…, — снова завис Рафик Ибрагимович. — Приглашал? Разве вас не Александром тогда звали?

Надо же, какой памятливый. И сообразительный — судя по вставленному «тогда».

— Мало ли кого и как называют. Трудности перевода. У меня в Баку сосед был, по паспорту Маариф, а по русски все Мишей звали. Не обращайте внимания на мелочи. У нас серьёзный разговор намечается. Взаимовыгодный.

Рафик Ибрагимович снова задумался. Наверное, пытался понять с какого на какой язык переводится Степан, так чтобы получился Александр. Но потом видимо решил, что это старо-славянские штучки, в которых он все равно не разбирается. А может, начал догадываться, что его дурят — что более вероятно.

— Вы говорите, проездом к нам заглянули? Эээ…Степан.

— Ничего такого я не говорил. Специально к вам приехал. Причём заранее, посмотреть, оценить на месте, так сказать. Стоит ли с вами дела вести, или просто передачку послать в Лефортово в качестве утешительного прощального подарка.

— Как в Лефортово? — побледнел хозяин рынка, имевший не менее тысячи и одной причины для посещения это легендарного хотела и без визита попаданца.

— Не переживайте вы сильно. Я склоняюсь к тому мнению, что ничего особо выдающегося вы не совершили. Всего лишь два десятка левых фур за неделю. На фоне остальных директоров рынков…

— Каких фур? — покраснел Рафик, напомнив легендарного Альхена — голубого воришку из «Двенадцати стульев», пойманного с поличным.