Весь мир театр

Кубота слушает, покачивая головой в такт. Окасан искоса поглядывает на него: доволен ли. Во время выступления О-Бары на ханамити происходит следующее.

Киндзо, пользуясь тем, что зрители поглощены представлением, приступает к своему воровскому делу. Сначала он ловко обшаривает соседа-ронина: ищет за поясом, в широком рукаве, приподнимает сзади полу кимоно. Но ничего ценного не находит и брезгливо качает головой. Двигаясь на корточках, переползает немного вперед. Начинает обрабатывать купца. Тут ему везет гораздо больше. Он вынимает из рукава кошель, из-за пояса шелковый кисет и позолоченную трубку, в подкладке кимоно находит потайной карман, откуда выуживает несколько золотых монет. Выступление гейши заканчивается. Она низко кланяется одному Куботе и с глубоким вздохом, который сопровождается жестом «Чувственное волнение», удаляется на противоположную сторону сцены, где садится.

Кубота(хозяйке). Прелестница какая! Глядел бы и глядел. На что уж я немолод, и то вскипела кровь. А князю и подавно понравится она. С княгиней, право слово, неловко и сравнить. Жену ведь господину родитель подбирал. Не о красе он думал – о пользе для казны…

Окасан. Позволите ль теперь мне Идзуми пригласить? Она иного стиля, но тоже хороша.

Кубота кивает, хозяйка хлопает в ладоши. Появляется Идзуми. Она в неброском, но элегантном кимоно бело-голубого цвета с серебряным шитьем. Двигается плавно, почти невесомо. Взгляд опущен. Кланяется сначала гостю, потом хозяйке, потом публике. Ее ученица Сэн-тян порывисто поднимается, бежит к сцене и подает веер, после чего не торопится вернуться на место.

Идзуми начинает медленный, изысканный танец.

Кубота(взволнованно). О, сколько благородства! Рисунок танца чист! Она точь-в-точь, как ива над тихою рекой!

Сэн-тян(звонко). Вы слышали, сестрица? Он танец оценил! Он ивою назвал вас над тихою рекой!

Окасан. Негодница какая! Несносное дитя! Она у нас недавно. Простите, господни!

Кубота так увлечен гейшей, что не слышал ни крика, ни извинений. Сэн-тян бегом возвращается назад, взяв у Идзуми веер. Та садится к сямисену, играет и поет.

Идзуми.

Все истинно красивое неявно,
Не слепит, не бросается в глаза.
У красоты такой негромкий голос,
Не всякий его может услыхать.
Прекрасное пленяет совершенством.
Непостижимой тайною полно,
Оно откроет лишь свою частицу —
Но этого довольно знатоку…

Сэн-тян(обернувшись к залу). Слыхали все? Слыхали? О, как она поет! На свете нету краше моей Идзуми-сан!