Весь мир – театр. А люди?.. (СИ)

— Да, я могу его совершить. Я не говорил вам, что был полгода на обучении в Храме Знаний? Я освоил там много чего интересного и уверен в успехе. Все будет хорошо. Ждите. Я сейчас приду и принесу все необходимое.

— Вернер, я добровольно буду участвовать в обряде, может быть, мы выйдем отсюда?

— Диана, это самое идеальное место, поверьте мне. Сегодня благоприятный день, но время уходит. В нашем распоряжении не более часа, поэтому, извините, даже кандалы я сниму с вас потом, когда все будет закончено. Вы сами тянули время, а теперь все будет так, как я скажу.

Я вздохнула и кивнула головой.

Он вышел, и спустя несколько минут, вошли двое слуг, неся складной столик, два факела и какие-то банки — склянки. Вернер вошел следом, неся под мышкой большой фолиант. Отправив слуг, он запер дверь на щеколду, развернул столик, положил на него книгу. Из одной банки стал высыпать белый порошок, очертив им круг вокруг нас, верху и внизу нарисовал странные знаки. Из другой склянки черным порошком он стал рисовать еще знаки по всей окружности. Взяв серебряный бокал, налил в него какой-то мутной белой жидкости и протянул мне:

— Пейте.

Я вздохнула и пригубила. Жидкость была неприятна на вкус — горькая и тягучая.

— Выпейте все, — приказал Вернер.

Я допила эту гадость, желудок попробовал возмутиться, но усилием воли, я проглотила все, до капли.

Вернер расставлял по кругу черные свечи. Он зажег их, и появился какой-то странный запах. Я почувствовала сильную слабость, но списала это на голод и переживания.

Тем временем Ле Мор, посадив меня в центр круга с зажженными свечами, стал читать заклинания из книги. Язык был незнаком мне — много гласных, мало согласных. Он походил на какую-то песню, красивую, завораживающую. У меня все поплыло перед глазами, и мне стало по — настоящему плохо.

— Вернер, мне плохо.

Он, не отрываясь от текста, мимолетно успокаивающе погладил меня по голове. Свечи ярко вспыхнули. Вернер взял кинжал и полоснул себя по руке.

— Диана, руку, — потребовал он.

Я протянула руку — взмах, порез. Голос Вернера прозвучал громче с какими-то вопросительными интонациями.

— Повторяйте за мной, — сказал он.

— Мерриноисвальбунтеяниспертононерувилонофенита, — повторяла я за ним эту абракадабру.

— Диана ле Мор, — продолжил Вернер, — ваше желание искренне? Отвечайте только «Да».

— Да.

— Вы делаете это добровольно?

— Да.

— Да будет так.

Вернер соединил наши руки, обхватив мою ладонь своею. Его хватка была железной, мне стало больно.

— Ой, больно, — скривилась я.

— Потерпите, сейчас все закончится.

Наши руки охватил золотой свет. Сначала небольшой и тусклый, постепенно он становился больше и ярче. Во мне что-то шевельнулось, я почувствовала еще большее головокружение и слабость. Свет становился все ярче, а я чувствовала себя все хуже и хуже. Руки и ноги задрожали.

Если бы я не сидела, я бы упала. В ушах появился шум. Я хотела сказать, чтобы граф остановился, но голос перестал повиноваться мне. Я взглянула на ле Мор. Ноздри его хищно раздувались, грудь поднималась, он был в каком-то экстазе. Я воочию видела, как весь он наполняется Силой. Мне стало страшно. Я задергалась из последних сил, и мне удалось вырвать свою руку из его. Вернер чертыхнулся, опомнился, стряхнув с себя наваждение.

— Ну, что ж, очень даже хорошо, — проговорил он.

— Вернер, мне плохо, — я почти шептала.

— Вы восстановитесь со временем. Я немного увлекся и взял почти весь ваш Источник. Еще бы чуть— чуть до вашего обморока, и вы была бы пусты. Извиняться не буду, вы почти пусты, Диана, но и без Источника люди живут. Будете жить обычной жизнью, выйдете замуж, не за меня, конечно. Муж, дом, дети — все как у всех. Еще и спасибо скажете, что избавил вас от лишних сложностей.

Я возмущенно вскрикнула:

— Вы обманули меня?

— Я взял свое.

— Вы забрали и мой Источник?

— Конечно. Вы же слились с Хельмутом. Разъединить Источники невозможно.

— Но вы же говорили мне, что можете.

— Я лгал, иначе бы вы не пошли на это дело добровольно.

— Мерзавец! Я пошла вам навстречу. Можно было сделать все по-хорошему, по-честному.

Ле Мор засмеялся в голос, переливаясь новой силой, моей силой, между прочим.

— К сожалению, Ди, у нас разные понятия о том, что такое честность, что такое хорошо, а что плохо. То, что хорошо для вас, для меня не представляет ни малейшей ценности. Подозреваю, что и наоборот этот закон действует.

Чувствовала я себя ужасно, держалась из последних сил, даже разговаривать было больно.

— А теперь мы подошли к самому интересному, — граф хищно улыбнулся. — Как вы догадались, это еще не все.

Я с ненавистью уставилась в это красивое надменное лицо.

— Что? Все— таки решили убить, чтобы не мучилась?

— Боже упаси! Убивать вас никто не собирается. Я обещал, что с вашей драгоценной головы не упадет и волос. Каким бы подлецом, по вашим понятиям я не был, слово свое я держу. Вы помните наши первые разговоры, я пробовал договориться с вами по-хорошему, даже готов был жениться на вас, но вы не захотели. Принялись плести интриги и бегать от меня, и я нашел другого человека. В наш договор входило оставить вам жизнь.

— И кто это?