Весь мир театр

Мистер Свист, будто услышав, махнул рукой – к театру подъехал черный закрытый «форд», прежде стоявший близ фонтана. «Пинчеры» кинулись к машине. Один распахнул дверцу, второй озирался по сторонам. Вот все трое уселись.

Фандорин включил двигатель, готовый следовать за «фордом». Подавил зевок. Дело шло к концу. Сейчас выясним, где у Царя лежбище.

Не тут-то было!

Когда «форд» отъехал от тротуара, мостовую перегородил еще один автомобиль, открытый «паккард». Внутри сидели трое молодцов точно того же типа, что липковские телохранители. Не обращая внимания на крики извозчиков и гудение клаксонов, шофер «паккарда» дал машине Свиста повернуть за угол и лишь потом неспешно тронулся с места. Можно было, конечно, проследовать за автомобилем прикрытия – он наверняка ехал тем же маршрутом, но рисковать не стоило. От слежки на колесах придется отказаться. Москва не Нью-Йорк и не Париж, машин на улице мало, каждая бросается в глаза. Охранники «паккарда» непременно срисуют настырную «изотту», именно для этой цели Свиста и сопровождает второй автомобиль.

Получаюсь, что день потрачен впустую. Если не считать того, что Фандорин убедился в труднодостижимости поставленной цели. И того, что несколько секунд смотрел на Элизу.

Внезапные препятствия для Эраста Петровича всегда были не более чем поводом мобилизовать дополнительные ресурсы интеллекта. Так случилось и в этот раз, причем особенных усилий не понадобилось. Задачка все-таки была не из сложных, и новое решение сыскалось быстро.

На следующий день он поехал в театр вместе с Масой. Согласно установленным Штерном правилам, репетиции репертуарного спектакля должны были идти каждый день. Учение Ноя Ноевича гласило, что премьера – это только начато настоящей работы, всякое новое представление пьесы должно быть совершеннее предыдущего.

Господин и слуга позавтракали в кладбищенской тишине, всю дорогу до театра молчали, причем Маса демонстративно глядел в окно. Японец все еще дулся из-за того, что Эраст Петрович не посвящает его в ход расследования. И очень хорошо, думал Фандорин. Желания мириться у него пока не возникало.

В начале репетиции, дождавшись, когда интересующее его лицо освободится, Эраст Петрович исполнил то, ради чего приехал.

Интересовал Фандорина исполнитель роли воришки Константин Ловчилин.

– Вы – «информант»? – без предисловий спросил Эраст Петрович, уведя актера в коридор.

– То есть?

– Вы обслуживаете Царя? Не з-запирайтесь. За десять дней до премьеры я видел папку с вашей ролью в портфеле у Мистера Свиста. Ведь цвет вашего амплуа желтый?

Подвижное лицо «проказника» все запрыгало, глаза быстро замигали. Костя молчал.

– Если станете упрямиться, я расскажу о вашем побочном приработке Штерну, – пригрозил Фандорин.

– Не надо, – быстро сказал Костя и оглянулся, нет ли кого поблизости. – Я ведь ничего плохого… Ну, отвечаю на вопросы: как у нас и что. Рассказываю об изменениях в репертуаре. Когда внезапно появилась ваша пьеса, Царь, конечно, заинтересовался. Между прочим, ему очень понравилось. Он предсказал большой успех.

– Мерси. Значит, вы находитесь с Царем в постоянном общении?

– Нет, я всё больше со Свистом. С Царем редко. Последний раз, когда про вас разговаривали. Он очень любопытствовал…

– В самом деле?

– Да. Спрашивал мое мнение – можно ли ему сделать вам ценный подарок по случаю премьеры. Я отсоветовал. Говорю, господин Фандорин – человек замкнутый, нелюдимый. Ему это может не понравиться…

– Да вы п-психолог.

– Царь не удивился. По-моему, он про вас больше моего знает…

Эраст Петрович вспомнил свою стычку со Свистом. Понятно. Царь заинтересовался новым драматургом, велел навести о нем справки и узнал много интересного. Что ж, это очень кстати.

– Где вы виделись с Царем? У него в Конторе?

– Да. Меня отвезли куда-то за Останкино.

– Место запомнили? – небрежно спросил Эраст Петрович.

– Запомнил. Но Свист сказал, они оттуда завтра съезжают. А это почти две недели назад было…

– Где Царь квартирует сейчас, знаете?

– Откуда же?

С минуту подумав, Фандорин сказал:

– Тогда вот что. Подите передайте Царю з-записку через Свиста. Он как раз торчит перед театром. Вот вам карандаш, листок. Пишите. «Фандорин расспрашивал про вас. Нужно встретиться». Вас немедленно отвезут в Контору.

Ловчилин послушно записал все под диктовку, однако скептически покривил толстые губы.

– С какой стати? Подумаешь, драматург задает какие-то вопросы. Вы не знаете, что за человек Царь. Это ого-го какой человек!

– Свист отвезет вас к Царю немедленно, – повторил Эраст Петрович. – Они будут нервничать. Вы скажете им, что в разговоре с вами я обмолвился о своих п-подозрениях. Мол, Фандорин думает, что Смарагдова и Лимбаха убили люди Царя.

– Как это «убили»?! Они покончили с собой! – взволновался Костя. – И потом, на вашем месте я не стал бы задирать этих людей. Они могут обидеться.

– Вечером я заеду к вам в г-гостиницу и вы мне расскажете, обиделись они или нет. Но самое главное – хорошенько запомните, куда вас отвезут.

Из окна фойе Фандорин наблюдал, как подтверждается его предположение.