Весь Роберт Шекли в одном томе

Конечно, пневмонией можно объяснить все. Помимо того, просто не хватило воли к жизни. С тех пор как землею завладел человек, все другие виды утратили жизнестойкость. Порабощенные еноты еще резвятся в поредевших Адирондакских лесах, и порабощенные львы обнюхивают жестянки из-под пива в Крюгер-парке. Они, как и все остальные, существуют только потому, что мы их терпим, ютятся в наших владениях, словно временные поселенцы. И они это знают.

Вот почему трудно найти в животном мире жизнелюбие, стойкость и силу духа. Сила духа — достояние победителей.

Со смертью последнего зверя пришел конец и мне. Я слишком устал, слишком подавлен, чтобы начинать сызнова. Мне горько, что я подвел человечество. Горько, что подвел львов, страусов, тигров, китов и всех, кому грозит вымирание. Но еще горше, что я подвел верблюдов, ворон, крыс, гиен — всю эту нечисть, отребье, которое только для того и существует, чтобы человек не уничтожал его. Самое искреннее мое сочувствие всегда было на стороне изгнанников, на стороне отверженных, заброшенных, никчемных — я сам из их числа.

Разве оттого только, что они не служат человеку, они — нечисть и отребье? Да разве не все формы жизни имеют право на существование — право полное и неограниченное? Неужели всякая земная тварь обязана служить одному-единственному виду, иначе ее сотрут с лица земли?

Должно быть, найдется еще человек, который думает и чувствует, как я. Прошу его: пусть продолжает борьбу, которую я начал, единоличную войну против наших сородичей, пусть сражается с ними, как сражался бы с бушующим пламенем пожара.

Страницы эти написаны для моего предполагаемого преемника.

Что до меня, то недавно Гарсия и еще какой-то чин явились ко мне на квартиру для «обычного» санитарного осмотра. И обнаружили трупы нескольких выведенных мною тварей, которые я еще не успел уничтожить. Меня арестовали, обвинили в жестоком обращении с животными и в том, что я устроил у себя на дому бойню без соответствующего на то разрешения.

Я собираюсь признать себя виновным по всем пунктам. Обвинения эти ложны, согласен, но по сути своей они, безусловно, справедливы.

Алтарь

Этим утром мистер Слэйтер как-то по-особенному весело, даже слегка подпрыгивая, вышагивал в направлении железнодорожной станции. На его гладко выбритом лице сияла эффектная улыбка. Какое все-таки чудесное весеннее утро сегодня!

Мистер Слэйтер даже напевал чуть слышно, радуясь этой прогулке вдоль семи кварталов. Зимой, конечно, это причиняет определенные неудобства, но такая погода заставляет забыть о них. Становится просто радостно жить, особенно в пригороде, даже несмотря на необходимость ежедневно приезжать в город.

И тут его остановил какой-то мужчина в синем демисезонном пальто.

— Прошу прощения, сэр, — сказал он. — Не могли бы вы показать мне дорогу к алтарю Баз-Матайна?

Мистер Слэйтер, все еще окутанный весенними грезами, попытался сосредоточиться:

— Баз-Матайна? По-моему… Вы сказали: алтарь Баз-Матайна?

— Совершенно верно, — еле заметно улыбнулся, словно принося извинения, незнакомец. Лицо его было смуглым и продолговатым, а что касается роста, то незнакомец был необычно высоким. Мистер Слэйтер решил про себя, что наверняка тот иностранец.

— Мне, право, неловко, — вымолвил после некоторого замешательства мистер Слэйтер, — однако, кажется, ни о чем подобном слышать мне не доводилось.

— И тем не менее, благодарю вас, — вежливо откланявшись, смуглолицый направился к центру городка. А мистер Слэйтер продолжил свой путь.

Лишь после того, как кондуктор закомпостировал его билет, мистер Слэйтер задумался над своим маленьким происшествием. «Баз-Матайн», — повторял он про себя все время, пока поезд мчал его мимо подернутых туманом вспаханных полей к Нью-Джерси. «Баз-Матайн». Мистеру Слэйтеру удалось уговорить себя, что этот незнакомец, похожий на иностранца, скорее всего, попросту ошибся. Северный Амброуз, штат Нью-Джерси, — заурядный городишко, настолько крохотный, что любой его житель знал наперечет не только что улицы, но и каждый дом или там магазин. А если уж обитал здесь, как мистер Слэйтер, почти двадцать лет…

Без малого половина рабочего дня истекла в его конторе, когда мистер Слэйтер поймал себя на том, что, постукивая карандашом по стеклу, накрывавшему его письменный стол, не перестает думать о мужчине в синем демисезонном пальто. Впрочем, любой иностранец — всегда диковинка для Северного Амброуза, этого тихого и чистенького, давно уже образовавшегося пригорода. Мужчины, населяющие Северный Амброуз, носили добротные деловые костюмы, держа в руках плоские коричневые кейсы. Одни из них были полными, другие — худыми, но, несмотря на это обстоятельство, все они здесь похожи друг на друга, как родные братья.

Выяснив для себя это, мистер Слэйтер отогнал от себя мысли о происшествии. Подогнав оставшиеся дела, он доехал на метро до Хобокена, пересел там на поезд, следующий в Северный Амброуз, а затем, спустя какое-то время, уже шагал в направлении своего дома.

И на этом пути он опять встретился с незнакомцем.