Весь шар земной...

Решено было отправить на берег помощника покойного капитана, лейтенанта Кинга. Он потребует от вождя островитян выдачи останков погибшего. Если же в этом будет отказано, тогда…

Лейтенант Кинг вскоре вернулся. Его приняли с почетом. Островитяне, во всяком случае приближенные вождя, видимо, напуганы случившимся и обещают сделать все, что в их силах, еще до наступления утра.

Ночью Кларка разбудили выстрелы. По темной воде к кораблю скользила лодка. Угадывались силуэты двух островитян. Один высоко поднял над головой какой-то сверток.

Лодка подошла к борту, и островитяне молча поднялись на корабль, молча развернули сверток.

Нельзя было даже сказать, какая это часть тела капитана: небольшой бесформенный кусок…

Стараясь сдерживаться, Кларк твердо сказал через переводчика: должно быть возвращено все, что осталось от растерзанного тела. Решительно все. И как можно быстрее.

Кларк вернулся в каюту, но сон не шел к нему. Боли, уже давно мучившие его, опять усилились. Он знал, что обречен, что болезнь неизлечима. Вряд ли ему суждено намного пережить капитана Кука.

Собственно, он почувствовал признаки болезни вскоре после начала третьего плавания.

Оно началось летом 1776 года. Кук шел на старом корабле «Резолюшн», испытанном и сильно потрепанном во время второго плавания, «Дискавери», бывший «угольщик», оказался в лучшем состоянии.

На этот раз им предстояло искать торговый путь из Тихого океана в Атлантический вокруг арктических окраин Северной Америки. Этот Северо-Западный проход, который безуспешно пытались обнаружить многие мореплаватели, не давал покоя лордам Адмиралтейства. Предполагалось, что он, возможно, существует в полярных водах, свободных от тяжелых льдов. И кому же, как не Куку, могли быть посильны его поиски?

Корабли пошли сначала знакомой дорогой, достигли Новой Зеландии, посетили острова Дружбы и Таити. Повернув отсюда на север, пересекли экватор и увидели роковой Гавайский архипелаг, который показался тогда таким гостеприимным…

А затем «Резолюшн» и «Дискавери» вошли в воды, где до них не раз бывали русские корабли, открывшие здесь много островов. Через разделяющий Азию и Америку пролив, честь нанесения которого на карту принадлежала русскому мореплавателю Берингу, экспедиция устремилась дальше, но путь ей преградили непроходимые льды. Джемс Кук решил повернуть обратно, и это означало, что удобный для плавания Северо-Западный проход такой же миф, как удобный для заселения Южный материк.

Русские, с которыми встречались англичане, хорошо отнеслись к ним, разрешили скопировать свои карты. И если бы «Резолюшн» и «Дискавери» остались зимовать в русском порту Петропавловске-Камчатском, как намечало Адмиралтейство…

Но Кук вернулся сюда, на острова, которым дал имя Сандвича, первого лорда Адмиралтейства. У кого могло возникнуть сомнение в правильности этого выбора, когда навстречу кораблям вышло множество лодок со всяческими дарами?

А в бухте Кеалакекуа Куку были сначала оказаны такие почести, будто островитяне знали, что перед ними — великий мореплаватель. Нет, так могли встречать лишь божество. Гавайцы падали перед капитаном на землю, боясь поднять глаза. Кука это скорее сердило, чем радовало. Он терпеливо сносил утомительные церемонии, в которых участвовали жрецы и вожди племени. Капитан восседал рядом с седобородым королем Каланиопу, обмениваясь с ним любезностями и подарками. Они даже обменялись именами — а это было равносильно клятве в вечной дружбе.

Потом подули холодные ветры. Откуда? Может, жрецы не хотели долго делить власть и влияние даже с белым божеством? Или островитянам показалось обременительным затянувшееся пребывание свиты божества, по правде говоря довольно прожорливой и бесцеремонной? В общем, гостям дали понять, что им пора покинуть хозяев.

На кораблях подняли паруса. Расставание было достаточно дружественным. Кук намеревался идти к берегам Камчатки, чтобы довести до конца дело с Северо-Западным проходом, окончательно рассеять сомнения, дать твердый, обоснованный ответ.

Но вскоре после того, как корабли покинули бухту, их жестоко потрепал шторм, на «Резолюшн» была сломана мачта.

Они вернулись в Кеалакекуа. Казалось, будто это другая бухта, берега которой населяют совсем другие люди, непохожие на тех, что еще недавно были самыми радушными хозяевами. Никто не встречал англичан. Ни одна лодка не приблизилась к борту кораблей.

Первая стычка произошла накануне трагического дня. Быть может, на этом все и кончилось бы, но под покровом ночной темноты кто-то увел шлюпку, стоявшую у борта «Дискавери».

Кук страшно рассердился. Обычно сдержанный и спокойный, он сказал, что сам заставит островитян вернуть шлюпку и рассеет их надежды на безнаказанность.

Наверное, надо было попытаться отговорить капитана. Но когда Кук решал что-либо, уговоры на него действовали мало — и Чарльз Кларк за долгие годы их совместных плаваний и ровной, ненавязчивой дружбы хорошо знал это.