Весь Шекли. Абсолютное оружие

Но, конечно, примитивистов трудно пронять: у них толстая шкура. Примитивисты любят недостатки своих жен больше, чем их достоинства, — они просто обожают их капризы.

Улыбка Оуен-Кларка сделалась еще загадочнее, и он сказал:

— Знаете, старина Морчек, мне кажется, что ваша жена нуждается в диспансеризации. Вы обращали в последнее время внимание на ее рефлексы?

Непроходимый идиот! Припомнив весь этот разговор, мистер Морчек встал с постели, жмурясь от яркого утреннего солнца, которое пробивалось сквозь шторы. Мирины рефлексы, черт бы их побрал! В том, что сказал Оуен-Кларк, была крупица истины. В последнее время Мира была как будто не в себе.

— Мира, — позвал Морчек. — Где мой кофе?

Мгновение с первого этажа никто не отвечал. Затем раздался приятный женский голос:

— Сию минуту!

Морчек натянул брюки, все еще сонно мигая глазами. Хорошо, что три следующих дня объявлены праздничными. За это время он успеет прийти в себя после вчерашней вечеринки.

Спустившись по лестнице, Морчек увидел суетящуюся Миру, которая наливала кофе, раскладывала салфетки и выдвигала для него кресло. Он уселся, а она поцеловала его в лысину. Он любил, когда она его целовала в лысину.

— Как моя женушка чувствует себя сегодня? — спросил он.

— Великолепно, мой дорогой! — ответила она, помедлив секунду. — Сегодня я приготовила тебе бифссольнички. Ты же их любишь…

Морчек надкусил бифссольник, он оказался очень сочным, и запил его кофе.

— Так как твое самочувствие? — снова поинтересовался он.

Мира намазала маслом кусочек поджаренного хлеба и подала мужу.

— Великолепно! Ты знаешь, вечеринка вчера была прекрасная. Мне там так понравилось!

— Я немного захмелел, — признался Морчек, изобразив на лице подобие улыбки.

— Мне нравится, когда ты немного под хмельком, — сказала Мира. — У тебя голосок тогда становится, как у ангела, конечно, как у очень умного ангела. Я готова была слушать тебя не переставая.

Она намазала маслом еще кусочек хлеба и подала мужу.

Мистер Морчек сиял как красное солнышко, потом вдруг нахмурился. Он положил на тарелку бифссольник и поскреб пальцем щеку.

— Знаешь, у меня была небольшая стычка с Оуен-Кларком. Он разглагольствовал о Примитивных Женщинах.

Мира ничего не ответила, она готовила для мужа пятый кусок поджаренного хлеба с маслом. На столе выросла уже целая горка из бутербродов. Она принялась намазывать шестой, но Морчек дотронулся до ее руки. Она подалась вперед и поцеловала его в кончик носа.

— Примитивные Женщины! — с презрением произнесла она. — Кто бы говорил! Эти неврастенички? Тебе же со мной лучше, правда, милый? Ну что из того, что я модернизированная? Ни одна Примитивная Женщина не будет любить тебя, как я! А я тебя обожаю!

То, что она говорила, было правдой. За всю писаную историю человечества мужчина никогда не был счастлив с обычной Примитивной Женщиной. Эгоистичные, избалованные натуры, они требовали, чтобы о них всю жизнь заботились и проявляли к ним внимание. Всех возмущало то, что жена Оуен-Кларка заставляла мужа вытирать тарелки. И он, дурак, с этим мирился! Примитивным Женщинам постоянно требовались деньги, на которые они покупали себе тряпки и разные безделушки, им нужно было подавать завтрак в постель, они уходили из дому для игры в бридж, часами висели на телефоне и выделывали черт знает что. Они пытались отнять у мужчин выгодные должности. В конечном счете они доказали свое равенство.

Некоторые идиоты, вроде Оуен-Кларка, соглашались, что эти женщины ни в чем не уступают мужчинам.

После таких бесспорных проявлений безграничной любви к нему со стороны жены мистер Морчек почувствовал, что неприятные ощущения после вчерашней ночи постепенно улетучиваются. Мира между тем ничего не ела. Он знал, что она имела привычку перекусить без него, с тем чтобы все свое внимание переключить на то, чтобы накормить мужа. Вот эти так называемые мелочи и делали обстановку в доме совершенно особенной.

— Оуен-Кларк сказал, что у тебя замедленная реакция.

— Неужели? — спросила Мира, немного помедлив. — Эти примитивисты воображают, будто им все известно.

Это правильный ответ, но было очевидно, что он чуть-чуть запоздал. Мистер Морчек задал жене еще несколько вопросов. Время ее реакции он проверял по секундной стрелке на кухонных часах. Сомнений не было — ее реакция запаздывала.

— Почту принесли? — быстро спросил он ее. — Кто-нибудь звонил? Я не опоздаю на работу?

Спустя три секунды она раскрыла рот и снова его закрыла. Случилось нечто непоправимое.

— Я тебя люблю, — было все, что она смогла вымолвить.

Мистер Морчек почувствовал, как у него тревожно забилось сердце. Ведь он ее любил! Любил безумно, страстно! Но этот проклятый Оуен-Кларк был прав. Миру нужно подлечить. Казалось, она читает его мысли. Она вновь оживилась и произнесла через силу:

— Я хочу только одного, дорогой, чтобы ты был счастлив. Кажется, я заболела… Ты позаботишься о том, чтобы меня вылечили? Возьмешь меня обратно после обследования? И не позволяй им изменять меня — я не хочу никаких перемен!

Она закрыла лицо руками. И заплакала — беззвучно, чтобы не досаждать ему.